Мечты у людей бывают разные. Одни грезят о несметных богатствах, другие - о поездках на дальние моря. А Валя и Амина Бодровы хотели бы войти в свою комнату, щелкнуть выключателем - и чтобы загорелся свет.

Кроме электричества, в их жизни еще много чего нет. Главное, они живут в таком доме, в котором жить нельзя. Он разваливается. Его раны-дыры пытаются заложить старым кирпичом, заделать глиной, но он все равно умирает. Слишком старый. Так что в общем и дома-то у них нет.

Мама и бабушка на новое жилье заработать не могут. Даже на аренду квартиры. Так что девчонки ждут помощи. Не так, как взрослые, прикидывая, взвешивая, присматривая хоть что-нибудь менее ветхое, чем имеющаяся халупа. Валя и Амина просто хотят, как чуда, чтобы был телик, чтобы мама воду для стирки грела не на костре. И чтобы никто их не дразнил за то, в чем они ни капли не виноваты.

Им 10 и 9 лет. Большие девочки, симпатичные. А жизнь - многоцветная, интересная, перспективная - пролетает мимо них, как скорый поезд... Еще день-два, и мелькнет подножка последнего вагона.

- Так хочется, чтобы они были счастливы, - написала в «НГ» простые, как хлеб, слова жительница Тобола Валентина РИГЕРТ, - чтобы пошли в школу в отглаженных платьях, чувствовали себя полноценными людьми. Кто сумеет им помочь?

Без света

Когда обходишь со всех сторон покосившуюся хибару со следами отчаянных попыток ее починить, на ум приходит сравнение с птичьим гнездом. Птахи лепят свои дома из всего мало-мальски подходящего... Потом спохватываешься: сравнение слишком отдает красивостью, а перед глазами-то - кромешный ужас, выставка бросовых стройматериалов, кое-как прилаженных на дыры не очень умелыми женскими руками. Итог плачевный. Навалишься плечом на стену - упадет. 

Пока шла жутковатая экскурсия, 9-летняя Амина Бодрова пару раз говорила, что иногда боится спать в их доме. Мать ее останавливала: мол, перестань. А потом призналась тоже, что по ночам, особенно если ветер и дождь, дом скрипит, кряхтит, стонет. Ну и течет, само собой.

Одна протечка как раз там, где болтается под потолком патрон без лампочки. Она без надобности - много, даже очень много лет назад электричество им отрезали. Приехали специалисты, посмотрели на хибару внутри, снаружи, на состояние проводки и заявили, что больше сюда электроэнергию подавать не будут. Не хотят быть виновными в пожаре.

Когда я говорю «очень много лет», ориентируюсь на девочек Бодровых. Ни Амина, ни 10-летняя Валя не помнят электрического света у себя дома, а живут они в нем с рождения.

Девочки отлично разбираются, какие свечки лучше - стеариновые или парафиновые. Если уроки надо делать зимой, когда совсем рано темнеет, то за вечер выгорает две свечки.

В их домашней жизни нет и не было никогда телевизора с мультиками, компьютера, даже простенькой бытовой техники, вплоть до утюга. Весь гигантский поток современной информации, связанный с этим, все социальные навыки, умения жить и пользоваться благами цивилизации проносятся мимо. А опаздывают с такими вещами сегодня непоправимо.

Девочки, как сказала мама, не очень хорошо учатся. Одна осталась на второй год. Но общаться с ними легко, они охотно отвечают на вопросы, готовы все, что есть, показать. Только показывать в доме им практически нечего, кроме газовой плиты с одной рабочей конфоркой да печки, у которой весной завалилась труба, так что дым стал идти в дом. Стены, которые мама Наташа и бабушка Надежда Сергеевна старательно и часто белили, в момент закоптились.

Зиму не переживут

Сейчас ежедневно ближе к вечеру над домом раздается клич: «Амина, Валя - купаться!» Это значит, что на огне, над которым на четырех камнях установлена решетка, согрелась большая кастрюля воды. Уличный очаг используют на все сто, газ баллонный (по цене 1 300 тенге) экономят изо всех сил.

- Я недавно увидела отсветы пламени оттуда, где стоит их домишко, и кинулась туда - думала, горят, - рассказывает жительница Тобола Валентина РИГЕРТ, - оказалось, это Наталья такой костер развела. Она все время греет воду - девчонок мыть, стирать. Вечно что-то трет, намывает. Дети чистые, не голодные, вы не подумайте. Наталья по людям работает, калымит, как у нас говорят. А бабушка их на бирже труда стоит, постоянно занята на общественных работах, ее там, знаю, ценят, она очень старательная, добросовестная.

У Валентины Викторовны дачный участок - через дорогу от жилья Бодровых. Она давно их знает, Наташа росла на ее глазах. Дом, вспоминает она, принадлежал еще родителям Надежды Сергеевны, старый, шлаколитой, сейчас крошатся уже его остатки. А из-за несчастья с трубой, которую не отремонтируешь, на крышу нельзя влезть - развалится, зиму теперь Бодровы в нем точно не переживут.

- Ужас еще в том, - написала Валентина Викторовна в «НГ», - что детей сверстники дразнят, не хотят с ними играть. Старшая терпит, а младшая становится злой, дерется со своими обидчиками. Все идет хуже и хуже. А ведь они хорошие дети и смышленые, у них просто нет возможности развиваться. Амина, помню, еще малышкой, когда видела, как я картошку поливаю, улыбалась и говорила: «Как хорошо дождиком пахнет!» А теперь... Я им к 1 сентября красивые букеты цветов собрала, побежала утром, чтобы поздравить с началом учебного года, а они вообще на линейку не пошли: формы новые нечем было погладить, света же нет. Я уверена, им бы жилье нормальное - и все бы наладилось. Разве бы мы, соседи, не помогли им, у меня телевизор старенький есть, у знакомых - еще добротный гарнитур. Но везти все это некуда. Люди пропадают у нас на глазах. И молчать об этом нельзя. Акимат поселковый о проблеме знает, но, видно, для него она из разряда нерешаемых.

Просто помогите

Наталья Бодрова подтверждает, аким Тобола приезжал к ним, когда дети заканчивали школу. - Сказал, что жить здесь нельзя, привалит. Вам надо переезжать отсюда, снимать жилье, - вспоминает она, - еще говорил, что решим вопрос, но время идет, ничего не меняется. Аким, правда, на больничном уже давно... А снимать нам не на что. В поселке аренда жилья начинается с 20 тысяч тенге плюс коммуналка. Не потянем.

У Натальи постоянной работы нет, в статусе безработной она, призналась, не зарегистрирована. В какой бы то ни было очереди на государственное жилье ее тоже нет, она и не пыталась никогда узнать, есть ли таковая. Причину всему этому она называет одну - у нее нет документов, удостоверяющих личность. Говорит, когда дети были совсем маленькими, изорвали. Сейчас, по ее словам, документы восстанавливает.

В районный акимат, его учреждения Бодровы не обращались. То есть формально властям предъявить нечего. Неформально-то можно. Тобол - большой поселок, но не Нью-Йорк, чтобы никто из местных чиновников еще три месяца назад не ведал о бедственном положении семьи. Школа есть, которая в курсе того, в каких условиях живут две ученицы. Можно, конечно, пойти по накатанной, отправить их на комиссию и потом попытаться оформить в специальный интернат, как уже было. (Попытка вышла неудачной). А можно по-другому - написать обращение районным депутатам о ситуации Бодровых, о необходимости срочной помощи, пусть в порядке исключения. Пока бьется за них только соседка, обычная женщина, на железной дороге работает, в производственно-техническом отделе.

- Если с ними что-то случится, у меня ощущение, что я как-то буду в этом виновата, - сказала Валентина Викторовна.

Наверно, с таким мироощущением и надо работать в акиматах, маслихатах, комиссиях по делам семьи и женщин. Ведь не вина, а беда Бодровых-старших, что они просто слабые женщины, не очень хорошо ориентирующиеся в современной жизни. Не все умеют противостоять лавине проблем. Этим людям нужна действенная поддержка. Осень - вот она, а в холода в доме Бодровых жить нельзя. Даже так жутко, как они живут там сейчас.

Фото Николая СОЛОВЬЕВА