Первый министр экологии РК - о современной защите природы, госслужбе и борьбе с коррупцией

На рабочем столе Святослава Медведева - поздравление с 70-летием. Нынешний министр охраны окружающей среды РК Нургали Ашим написал: «Являясь первым министром экологии суверенного Казахстана, вы сформировали систему природоохранных органов страны...» С 1992 года, когда Медведев начинал ее выстраивать, прошло почти 20 лет. Однако сегодня отношение к экологическим вопросам в Казахстане вызывает в основном недоумение и беспокойство. Серьезнейшие для здоровья людей, для будущих поколений проблемы забалтываются, тонут в массе противоречивых ведомственных документов, маскируются сиюминутными экономическими интересами. Почему?

Не остыли, горим

- Святослав Александрович, а сколько в суверенном Казахстане было министров экологии?

- Нургали Ашим - восьмой. Быстрая сменяемость их - это очень плохо. На такой должности надо работать минимум 5 лет. Только чтобы объехать все горячие экологические точки, сколько времени нужно. Страна-то огромная.

- Какие точки вы считаете горячими сейчас?

- Да они, к сожалению, и не остывали... Семипалатинский полигон, например. Его закрыли в августе 1989 года. Но там до сих пор скандал за скандалом. Скот на территории начали пасти. А территория эта - 1,8 млн. га в Семипалатинской, Павлодарской и Карагандинской областях - на глубину от 30 до 50 см заражена различными радионуклидами с периодом полураспада от 3 месяцев до 20 000 лет. Чтобы 1 га земли обезвредить, нужно около $200 тысяч. Реабилитация очень дорого стоит. За нее пока никто не берется, это можно понять - ну нет денег. Нельзя понять другое - полигон практически не охраняется. С того момента, как оттуда в 1992 году убрали советские войска. Я, будучи министром, просил правительство немедленно изыскать средства на нашу собственную военизированную охрану. Дать туда пару вертолетов. Чтобы никто не появлялся на территории полигона. Там же не только скот гуляет. Люди в шахтах вырезают дорогостоящие кабели. Думаю, никто точно не знает, сколько человек погибло из-за такого промысла.

Кроме того, на полигоне стали добывать уголь. Им, никак не обезвреженным, снабжали население Семипалатинска и Усть-Каменогорска. И сейчас этот карьер является действующим.

Еще одна горячая точка - это, безусловно, Каспий. Хорошо, что там много нефти добывают. Но каким образом и какова будет цена последствий? Там везде разливы нефти, она попадает в море. На Тенгизе, например, попутно извлекают серу, и она сотнями тысяч тонн лежит у моря. Разносится по всему побережью, отравляет жизнь людям, не дает по-настоящему заниматься сельским хозяйством. И никакие штрафы здесь не могут спасти ситуацию.

- А что, предусматриваются еще какие-то рычаги влияния? У нас же, по-моему, только два главных метода экологического оздоровления - штрафы и повышение ставок платы за эмиссии в окружающую среду.

- Когда история с добычей на Каспии только начиналась, я как министр экологии настаивал: мы должны сначала разработать для компаний, желающих работать на шельфе, особые условия. С очень большой экологической составляющей в контрактах. Потому что Каспийское - море особое. Во-первых, это закрытый водоем. Во-вторых, его северная часть, мелководная, малозасоленная, еще при Союзе была объявлена заповедной зоной. Там от века подрастала молодь осетровых, 90% которых в мире добывалось именно на Каспии. Я имею в виду естественные условия обитания, а не рыбные фермы... Так вот, я настаивал, приводил в пример нефтедобычу в Мексиканском заливе, где побывал. Там фирма, чтобы прийти на шельф, по 3-4 года население убеждает в своей экологической безопасности: мы это построим, здесь подстрахуемся, вы только разрешите...

- Но, несмотря на заявленную экологичность нефтедобычи, именно в Мексиканском заливе произошла авария.

- Да это еще больший аргумент «за» необходимость особых условий разработки каспийского шельфа. У них при том, что они выполняли немалые обязательства по обеспечению безопасной добычи, все-таки рвануло. А мы надеемся, что у нас пронесет? На Каспии сегодня больше 3000 пробуренных и не закрытых должным образом скважин. Мы еще с Николаем Макиевским, первым в Казахстане министром по ЧС, убеждали кабинет министров, что срочно нужны средства на их консервацию. Пока еще можно было найти главных инженеров геологических партий, буровых подразделений и с их помощью отыскать эти скважины. Вопрос «повис», как и десятки ему подобных.

Я был руководителем группы экологов Казахстана, России, Ирана, Азербайджана, Туркменистана, разработавшей специальную программу по биологической защите Каспийского моря. Я во Всемирном банке ее защитил. Мы получили право на реализацию ее первого этапа - банк готов был выплатить $41 млн. Я привез в свое правительство соответствующее письмом ВБ. И - вы не поверите - так ничего и не началось. Ни при премьере Сергее Терещенко, ни при Акежане Кажегельдине. Я ушел. Программа заглохла. А ведь столько над ней работали.

Вы спрашивали про рычаги влияния на экологическую безопасность. Вот эти  программы, особые условия - и есть такие рычаги.

Экология - вне ведомств

- Святослав Александрович, но разве можно после всего, что вы рассказали, говорить о некогда сформированной природоохранной системе РК?

- Ну раз было что потом разваливать, значит, была система. Под министерством экологии и биоресурсов РК работала вся природоохранная служба, в том числе инспекции по охране животного мира, по охране рыбных ресурсов. Нам был придан мощный институт «Казмеханобр», в нем только кандидатов наук трудилось  около 400 человек. А сейчас в Казахстане этот институт нечем загрузить, нет заказов, работает на Китай... У меня в министерстве было 132 сотрудника, люди 27 специальностей. От геологов до архитекторов, которые раньше делали генпланы городов. Экология ведь охватывает все. Все технологии - от металлургии до колбасного производства. И экологи все должны знать. Где они, кто их готовит сегодня? Ни одного вуза специализированного нет.

Нет, система уже была, и было намерение совершенствовать ее в правильную сторону. Сделать вневедомственной.

- Что это значит?

- Ну, например, как в Америке.  Я в своем время общался с министром экологии США, который отработал на этом посту 13 лет. И он говорил, что его поддерживает вице-президент Альберт Гор - помните такого, он Нобелевскую премию за природозащитную деятельность получил - а предприниматели не выносят. Потому что он как министр их всех поучал, контролировал, штрафовал. Всех. Министерство имело колоссальный авторитет и большие полномочия. А у нас их растащили по ведомствам, существуют десятки этаких специализированных экологических служб: у геологов своя, у нефтяников своя... Вот откуда сплошные допуски, один говорит, что нельзя открывать производство, а другое ведомство утверждает, что с его точки зрения можно.

В мое время к нашему министерству относился Комитет лесного хозяйства, все заповедники были у нас. А сейчас почему-то все заповедники - под минсельхозом, чуть ли не главным нарушителем природоохранного законодательства. Кто уничтожил лесные опушки, вспахивая поля до комлей деревьев? Кто ведет вспашку до уреза воды, губя водно-болотные угодья? Таким же неведомым образом в минсельхозе очутилась программа «Питьевые воды». Где здесь логика?

Нет, систему надо приводить в порядок, она совершенно разбалансирована. В конце концов, это не только для людей жизненно важно, это экономически выгодно для страны. Ведь сейчас в Казахстане, где нормальную воду пьет лишь 40% населения, фактически провалена дорогостоящая программа «Питьевые воды». 198 млрд тенге в последние годы было отпущено на ее реализацию. Ну, да  - что-то строили. Но водопроводы воду нормальную людям так и не подали. Значит, нет результата. И опять президент ставит эту задачу: чтобы в 60-70% поселков была подведена чистая водопроводная вода.

А программу «Сточные воды», которая была разработана нашим министерством и которой мы гордились, вообще похерили. В ней речь шла о том, что каждому городу необходимо современное канализационное хозяйство, в идеале - станции биоочистки канализационных вод. Сейчас их только две, в двух столицах. А в Костанае такая станция была почти полностью построена, добавить надо было буквально 10% средств. И на этом все остановилось, оборудование разворовали...

Продайте свечной заводик

- Святослав Александрович, хорошо, что вы заговорили о Костанае. Мы, конечно, не Семей и не Каспий, но экологических проблем и у нас хватает. Не утилизированные ртутные лампы, просроченное опасное сырье «Химволокна», теперь еще инсинераторные печи для уничтожения медицинских отходов, которые не то можно ставить, не то нельзя. Все настолько неконкретно в решении этих вопросов на уровне региона. Что делать, например, прессе, которая безответно пишет об этих проблемах?

- В любом случае выходите на уровень министерства. Ниже никто ничего не решает. Недаром некоторые местные экологические структуры - это даже не уровень департаментов. Все сделано так, чтобы основные решения принимались не на местах, где есть шанс реально разобраться в проблеме, а гораздо выше. Я же говорю: система разбалансирована.

- Ну да, а наверху, практика показывает, все запутано еще больше - всесильные «крыши», «разведение» вопросов...

- А почему это возможно? Потому что на значимых государственных должностях трудятся люди, у которых есть свой собственный интерес. И с ними на почве этого интереса всегда есть соблазн договориться. Ясно, что коррупция сегодня не только наша казахстанская проблема. Вон в России сейчас тоже бурно обсуждают способы «очистки» госаппарата от этой коросты. Все больше говорят о декларировании доходов. Правда, никто не знает, как это делается. При этом не хотят ратифицировать 20-ю статью Международной конвенции о борьбе с коррупцией. Она говорит о необходимости доказывать, что ты расходуешь заработанное. Там предусмотрена не только конфискация, но и уголовное преследование. Так что рецепт есть. И у них, и у нас нужна только политическая воля, чтобы начать «лечение» по нему.

А у меня, например, есть и некоторые личные соображения по этому поводу.

Первое, что надо сделать - чтобы в правительстве и в парламенте ни одного предпринимателя не было. Я сам видел и в администрации президента, и в правительстве: у него 2-3 сотовых, и он, не отрываясь, делает бизнес, командует, кому что отгрузить, а где придержать... Какие уж тут интересы государства.

Хочешь быть депутатом - продай свечной заводик и 200 га земли. И ты, и жена. Положи деньги на депозит в банке. И вот тогда только давай вкалывай на государство.

- Но это же утопия !

- Нисколько. Я уверен. Среди тех же бизнесменов есть люди, которые, скажем, уже прилично заработали и которых по большому счету интересует сегодня настоящее и будущее страны. Умные, честные, порядочные - почему им-то не прийти в госаппарат на тех условиях, о которых я говорил.

- Вы верите, что так будет?

- Так должно быть.

Досье «НГ»

Святослав Медведев окончил Уральский лесотехнический институт. Служил на Дальнем Востоке, в ракетных войсках стратегического назначения. Работал главным инженером в лестранхозе в Читинской области, в комсомольских органах Костанайской области. Был первым секретарем Карасуского райкома партии, первым секретарем Северо-Казахстанского обкома партии. С 1992 по 1995 годы - министр экологии и биоресурсов РК, позже госинспектор администрации президента РК.

Избирался депутатом Верховных советов КазССР и СССР, был членом ЦК КП Казахстана и ЦК КПСС.

Сейчас - директор ГУ «Государственный архив Костанайской области».

Награжден орденами «Знак Почета», Трудового Красного Знамени, а также орденом Ленина.

Фото Николая СОЛОВЬЕВА