Мы очень любим большие и маленькие скандальчики. Вот и в этой статье сообщается, что мнения о выставке художника Никаса Сафронова «разделились». Конечно, различие мнений об искусстве столь же естественно, как и многообразие облаков на небе. Но полемика возможна там, где есть хоть какая-то планка.

Так что судите сами: если С. Д. Луговой говорит о компонентах успеха Никаса Сафронова, которые включают в себя и мастерство, и удачу, то из уст нашего старейшего художника Н. В. Торшина звучат вопрос: «Зачем приставлять к человеческой фигуре голову кота и бульдога?» и предположение, о том, что московский художник здания «не пишет с натуры, а все делает по фотографиям». Не берусь здесь судить, так как интервью, да еще данное походя, спонтанно - дело неблагодарное. К тому же в газетной публикации высказанная мимолетно, неразвернутая мысль может быть еще больше сплющена. Точно так же, как не собираюсь становиться адвокатом Сафронова. Он нуждается в этом не больше, чем Эйфелева башня, к формам которой кто-то стал бы предъявлять претензии. Но, как говорится, «за державу обидно», обидно за костанайцев. Ну не такие уж мы примитивные, как можно бы судить по-сказанному.

И в самом деле, если даже мы оставим в стороне мифические существа, древне- египетскую, ассирийскую и древнегреческую культуру, то будет совершенно очевидно, что как раз в этих картинах, где по своему слиты животные и люди, художник следует давней многовековой традиции мировой культуры: от очеловечивающих животных народных сказок (и, кстати, уже достаточно современных иллюстраций ко многим из них) до басен Эзопа, свифтовской страны лошадей, Салтыкова-Щедрина и, наконец, «Мастера и Маргариты». Достаточно вспомнить только кота Бегемота.

Анализ техники работы - дело специалистов. Но для меня, как сугубого дилетанта в искусствоведении, важнее, не как делалось, а что и для чего? Скажем, значимо не то, выкована ли деталь вручную или выточена она на станке, а насколько она уместна, как функционирует? Все зависит от того, насколько умело, в каком контексте и с какой целью что-то используется. Хотя вопрос сам по себе интереснейший, и, наверно, такой, на который сегодня еще нет однозначного ответа.

Что же касается собственно альтернативных взглядов, то, увы, их тут нет. Потому что просто не может быть серьезной и интригующей разносторонности, когда в журналистской подаче один, образно говоря, рассуждает о надежности и прочности несущих конструкций, а другой - об оправданности и окраске того материала, из которого сделаны оконные рамы и двери.

Может показаться, что я влез в какие-то мелочи, в то, что любопытно только какой-то крохотной горстке гурманов от искусства. Но, боюсь, что это не так. Перед нами лишь один из нагляднейших примеров имитационной демонстрации внешнего разнообразия мнений, когда, как и во многих теледискуссиях один пытается рассуждать о тонкостях эндшпиля, тогда как другой роняет: «А мне шахматы вообще не в кайф», третий же, по Высоцкому, норовит сделать «ход конем по голове».

Меня же опубликованное (который уже раз!) убеждает, как опасно, да еще походя, рассуждать «для прессы» о «непростых материях».

Юрий БОНДАРЕНКО, профессор КГУ, Костанай