Если кто-то пытался достать горсть чистого снега за оградой, фашисты стреляли

Сегодня тех, кто участвовал в боях Великой Отечественной, был ранен, кто опасными партизанскими тропами шел к Победе, почти не осталось. Но живы те, кто видел войну детскими глазами, жил в оккупации, попал в лагеря. Конечно, память детей войны уже укрыта большими снегами, но она живет. Эмоции жестокого времени долго не умирают. Поэт из Затобольска Николай Ковтун написал когда-то: «Да, мы дети войны. Без отцов мы росли. Наше детство война растоптала: мы в семь лет помогали семье как могли, а в двенадцать рабочими стали. Нас растила беда...»

 Родилась под бомбами

В моих блокнотах есть записи о жизни детей военного времени. Мне показалось уместно, собрав их, таким материалом завершить год 75-летия Победы.

1953 год. Коля, Таня, Маня - дети семьи Здорик, пережившей оккупацию

Недавно в Забеловке покинула этот мир женщина, которую ребенком в Белоруссии вместе со всеми жителями города Барановичи фашисты загоняли за колючую проволоку. В концлагере под открытым небом нечего было есть, негде отдохнуть, негде справить нужду. Одолевала жажда. Чистый снег остался лишь за оградой. Если кто просовывал за ним руку, немцы стреляли. За горсть снега люди платили жизнью.

В совхозе «Мюктыкольский» журналист районной газеты на руке рабочего Владимира Игнатенко заметил остатки тавро, похожего на те, каким клеймили скот. Оказалось, мужчина родился в концлагере. Мать дала сыну имя Ленина, младенца прятали, но надзиратели все-таки узнали о нем, в живых оставили, но на руке выжгли порядковый номер узника.

Как-то в совхозе им. Чайковского я встретила человека, который, будучи в оккупации, сорвал с сельхозуправы портрет Гитлера. Когда каратели нацелили на подростка оружие, мать заслонила сына собой. Эта душевная боль живет в нем постоянно.

Таня Нагорная - девочка, рожденная в окопах, которую так и не увидел отец

А вот вообще невероятное событие. На хуторе Екатериновка в Луганской области поселилась семья Сергея Нагорного, прибывшего из Казахстана. Началась война, мужчины ушли на фронт. Женщины строили укрепления, рыли окопы. Вместе со всеми - и беременная Елизавета Нагорная. Однажды они с золовкой шли домой с работы, началась бомбежка. Домой дойти Елизавета не смогла, рожать начала прямо в окопах. Так под вой и грохот взрывов началась на земле новая жизнь. Женщины завернули девочку в нижнюю юбку и добрались-таки до Екатериновки. Это было 5 сентября 1942 года.

А уже через год на фронте Сергей Нагорный погиб, так и не увидев своей доченьки, которой заранее дал имя Таня. Спустя время семья Нагорных вернулась в Казахстан, в село Ливановка.

 Войны досталось каждому

Послушаем самих детей войны или рассказы о них. В этих воспоминаниях много горького. Но пусть они прозвучат. Совсем не в упрек сегодняшним молодым, которые живут спокойно, беззаботно. А чтобы напомнить, как быстро в лихую годину взрослели дети, как много силы находилось в неокрепших душах, как ребенок мог подавлять в себе даже скромные человеческие желания.

- Я родилась в 1938 году в селе Веселый Подол Полтавской области, - рассказывала первоцелинница Мария ЗДОРИК, - немцы заняли село ночью, а уже утром во всех дворах визжали свиньи, кричали гуси, утки, гитлеровцы потрошили все, что попадало под руки. Со временем мы, дети, стали ночевать в подкопах, вырытых в огородах. А матери где-нибудь тихо сидели и с ужасом смотрели, как горели новая школа, большой сахарный завод, потом - опытная селекционная станция, жилые дома... Помню, как хоронили полицая Аленина. Его гроб несли шесть немцев в черной форме. Несли специально через все село. Жителям оккупанты приказали покинуть дома и стоя проводить слугу фюрера. Были там и мы - мама и четверо детей.

Фашисты хозяйничали в Веселом Подоле два года, грабили, занимали лучшие дома. Местные жители голодали, летом питались травами, грибами, на старых делянках селекционеров искали колоски. Советских солдат-освободителей встречали с великой радостью, из степи на ручных тележках навезли арбузов, угощали всех.

- Я тоже раздавала арбузы, была нарядной, мама надела на меня свой фартук, расшитый петухами, и красивую косынку, - вспоминала Мария Здорик, - один солдат из проходившей мимо колонны взял меня на руки, поцеловал и немного пронес. Это было счастьем... После войны фронтовики возвращались домой. Мы тоже очень ждали папу. Каждый день брат наливал бутылку воды и вел меня и младшую сестру на край села, мы надеялись там первыми встретить отца. Не дождались. В 1946 году стало известно, что Здорик Иван Мокеевич пропал без вести. От горя и непосильной работы в 1953 году остановилось сердце нашей мамы, Оксаны Здорик.

Война не миловала никого. В городе Нюрнберге живет сейчас житикаринка Ирина Панишева, этническая немка. В начале войны ее отца Ивана Розерта, члена ВКП (б), оставили в городе Запорожье для подпольной работы, а семью - жену и четверых детей - эвакуировали за четыре часа. Месяц везли в товарных вагонах неизвестно куда. Выгрузили в Сибири, в центре Аргунского района. Жители соседних сел разбирали эвакуированных, им требовались рабочие руки. А молодая мать с малыми детьми - старшему было 10 лет, младшему полтора года - никому не была нужна. Взяли ее последней, увезли в село Кирза Новосибирской области, вселили в хибару без окон и дверей. Вещи, которые успела захватить с собой, женщина сразу поменяла на продукты, а потом просила милостыню. Старший сынишка Эрвин искал на полях мерзлую картошку. Некоторые из местных жителей, получив похоронки с фронта, горе вымещали на переселенцах: оскорбляли, отвешивали детям подзатыльники.

Одно время семья жила на ферме, где вдоль стены стояли подойники и фляги, постоянно толклись люди. Дети обитали за ширмой, там при свете каганца готовили уроки. Мать работала дояркой и ночевала в сарае. Как-то она решилась на невозможное: тайно отправила в город Асбест к своей русской тетке двух старших сыновей. Когда об этом стало известно, женщину арестовали и двое младших на три месяца остались одни. Выжили только благодаря добрым соседям.

О судьбе отца семья узнала лишь в 1961 году, когда в городе Вильнянске судили предателей. Ивана Розерта, бывшего директора школы, выследил полицай. Выстрелил и еще живым столкнул в могилу.

- Наша бабушка Зоя уже покинула этот мир, - говорит житикаринка Мария МОИСЕЕВА, - но ее судьба - иллюстрация к жизни детей в глубоком тылу. Им тоже выпало много лишений и тягот.

У Зои погибли отец и брат, она осталась старшей в семье, где было еще пятеро детей. Когда-то брат немного учил ее печатать на машинке. С большим трудом девчонку приняли машинисткой на мышьяковый завод комбината «Джетыгарзолото». Хотя Зоя очень старалась, скорости в работе не было. Место отдали другому человеку, а ее - в обжиговый цех помощницей печевого. Производство было очень вредным, но Зоя трудилась, надеясь, что младших детей удастся устроить в заводской детсад. Однако директор сказал, что для этого работать на предприятии должен кто-то из родителей, сестра не в счет. Пришлось матери идти на завод, мышьяк разъедал ей руки, но двое детей в садике получали кое-какое питание.

Выживали в основном за счет огорода. Несмотря на все трудности, Зоя заочно училась в школе, писала стихи, заметки в районную газету «Джетыгаринский рабочий». В 1947 году ее приняли в штат редакции.

 Выросли хорошими людьми

Мне кажется, неслучайно, взрослея, многие дети военной поры становились людьми неординарными. Суровые уроки трудного времени учили ответственности, пониманию настоящих ценностей жизни, выработали устойчивость к невзгодам. В самостоятельной жизни они старались прежде приносить пользу другим, а потом уж думали о личном удовлетворении.

Маня Здорик после смерти матери с отличием окончила училище в городе Крюкове-на-Днепре. Стала токарем, 16 лет отстояла за станком в МТМ целинного совхоза, получила высокую награду. Затем 12 лет ей доверяли быть председателем сельского совета.

Ирина Розерт после реабилитации немцев окончила курсы наладчиков асбестового оборудования, а уже имея на руках ребенка - вечерний горный техникум. Стала мастером-технологом смены, цеха. Когда вступила в строй вторая очередь Джетыгаринского асбестового комбината, Ирину направили туда технологом.

Ирине Розерт досталось военное детство, в котором мать просила милостыню

Таня Нагорная, в замужестве Иванова, много лет заведовала почтовым отделением. Расторопная, умелая, всегда со знанием дела давала односельчанам советы по подписке. Тогда ведь выходили десятки журналов и газет. Голос тети Тани знали все студенты, которых вызывали на переговоры родители. Ее неформальное «алло, мой золотой, соединяю» звучало уже приветом из дома. И не было в Ливановке человека доброжелательнее, участливее, чем Татьяна Сергеевна. Недаром и сейчас, живя в другом месте, она поддерживает отношения со множеством ливановцев, помнит имена, дни рождения, звонит, не жалеет теплых слов.

Зоя Кузьминична Моисеева почти 25 лет плодотворно работала в редакциях местных газет. Пережила гибель взрослой дочери. Муж после войны из-за ранения потерял слух. Несмотря на несчастья, Зоя Кузьминична оставалась творческим человеком. Внучка Маша собрала все ее стихи в компьютерный сборник.

«Когда нас сон в свой мир уводит, в угоду чаяньям, мольбе, пропавший без вести приходит живым напомнить о себе», - это из раздела «Войной навеянные строки». А есть стихи-напутствия, которые берут за душу, потому что написал их человек, который много пережил лично: «То тут, то там в кровоподтеках, в глубоких ранах шар земной. Храните мир сильнее ока, не обольщайтесь тишиной...»

 Фото из семейного архива