Стали известны новые данные о подготовке Большого террора в Кустанайской области

1937 год прошелся каленым железом по судьбам казахстанцев. Жестокий удар репрессивной машины обрушился в первую очередь на высшее руководство, партийно-комсомольскую элиту, что хорошо видно на примере довоенного города Кустаная, ставшего в 1936 году областным центром.

Выписка из протокола о снятии с работы 2-го секретаря Кустанайского райкома / Фото облгосархива

После рассекречивания в казахстанских архивах «Особых папок» исследователям представилась возможность ввода в научный оборот документов, которые позволяют осознать механизм подготовки политики террора 1937-1938 годов. Эти документы дают возможность утверждать, что тщательная предварительная подготовка политики репрессий проводилась уже в 1936 году.

Об этом говорит резолюция «О ходе реализации закрытого письма ЦК ВКП(б) от 29 июля 1936 г.» с соответствующим пояснением - «Приложение к протоколу № 21 заседания бюро Казкрайкома ст. 1. XI-36 г., пункт 7». Процитируем:

«Крайком отмечает, что закрытое письмо ЦК ВКП(б) от 29 июля «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока» и процесс над контрреволюционерами фашистами-троцкистами-зиновьевцами еще выше подняли бдительность Казахстанской парторганизации, в результате чего разоблачено и изгнано из партии 43 контрреволюционера троцкистов-зиновьевцев и их пособников. Однако тот факт, что часть этих разоблаченных заклятых врагов получили новые партийные документы, говорит о том, что парторганизации не всегда умеют своевременно распознавать врага и срывать с него маску, а кое-где еще имеют место элементы притупления бдительности. Крайком постановляет: «Беспощадно вскрывать все вражеские гнезда фашистов троцкистов-зиновьевцев-шпионов, разведчиков, диверсантов и вредителей, алаш-ординцев и других националистических элементов. Ввиду того, что за последнее время обкомы нерегулярно информируют крайком по вопросам письма ЦК ВКП(б) от 29.VII, обязать обкомы обеспечить присылку в крайком соответствующих докладных записок не реже 3 раз в месяц. Верно (Мартынов)».

Террор спонтанно не мог вспыхнуть. Подготовка велась тщательно и заблаговременно. Об этом говорит еще один редкий малоизвестный документ в бывшем партархиве обкома партии. Под грифом «Сов. секретно», «Не подлежит оглашению» секретарю Кустанайского горкома С. Я. Карпушину поступило поручение, последствий которого еще никто не мог предвидеть. Процитируем:

«Поручаю в самый кратчайший срок составить списки на всех без исключения находящихся у вас в городе (районе) и состоящих на учете в парторганизации членов и кандидатов партии: 1. Ранее примыкавших к троцкистам, зиновьевцам, правым и др. антипартийным группам. 2. На служивших в армиях, боровшихся против соввласти. 3. Ранее состоявших в Алаш-орде. 4. На политэмигрантов. 5. На бывших садвокасовцев и ходжаковцев. Списки составьте отдельно на каждую из указанных категорий. Не позднее 3 октября 1936 г. Зав. ОРПО крайкома ВКП(б) подпись (Асриев). 17 сентября 1936 г.».

В 1936 году создано Кустанайское областное управление НКВД во главе с Н. А. Павловым, которое и начало готовить громкие судебные политические процессы. Начали проводить суды над политическими противниками линии партии гласно, с широким освещением в местной периодической печати. Органы НКВД находили в Кустанае местных троцкистов.

Сотрудники НКВД в Кустанае. 1936 г. / Фото с сайта «Костанай и костанайцы»

Их в 1936 году искали в первую очередь в среде творческой и научной интеллигенции. Причем это должны были делать не только органы НКВД, но и партийные и комсомольские организации. В личном деле учительницы О. Л. Белинской можно обнаружить интересные подробности. В своей автобиографии она указала, что «в октябре 1936 года Кустанайский обком ЛКСМ (бывший секретарь…) исключил меня из рядов комсомола, даже без обсуждения рядовыми комсомольскими организациями, приписав мне связь с троцкистами». Через полтора года, в январе 1938 года, тот же орган восстановил ее в комсомоле, сняв, по ее словам, «гнусное и ложное обвинение». Вскоре, в предвоенный период, Белинская Ольга Лаврентьевна станет директором Кустанайского русского педагогического училища, а в годы Великой Отечественной войны будет назначена директором Кустанайского учительского института. Все это было впереди, а на календаре наступал 1937 год.

Прежде чем действовали репрессивные меры со стороны НКВД, в ход пускались партийные рычаги. В конечном итоге арест как таковой не был какой-то неожиданностью (с черным воронком по ночам), все шло весьма прозаично. Вначале прорабатывали на партсобраниях, дело доходило до вышестоящих инстанций, там принимали одно решение, а через год могло последовать уже другое, более жесткое. Так, например, вышло в 1936 году со вторым секретарем Кустанайского райкома партии (до 1937 года горкома не существовало). Судьбу «товарища Галахова» (имя, отчество не указывались) решал крайком ВКП(б), в 1936 году принято одно предупреждающее решение (его содержание неизвестно), а 5 февраля 1937 года за партийную провинность в прошлом (хотя он и «не скрывал свое участие в троцкистской оппозиции») его решили «снять с работы второго секретаря Кустанайского райкома ВКП(б)». Постановление лично утвердил секретарь крайкома ВКП(б) Л. Мирзоян. В «расстрельном списке» данные о Галахове отсутствуют, но и сведений о его дальнейшей карьере тоже нет. Судьба советской номенклатуры в предвоенный период была непредсказуемой.

Номер газеты «Сталинский путь» от 11 ноября 1936 года / Фото облгосархива

В середине 1930-х годов в Кустанае повторному аресту подвергались иностранные граждане (зарубежный паспорт не только не помогал, а отягчал положение арестованных), которые ранее были отправлены в ссылку. Так, по материалам архивного уголовного дела № 826 проходит «Зарезанков Христо Георгиевич, 1890 года рождения, уроженец г. Белис, болгарин, подданство Югославии, из семьи ремесленника, образование среднее, беспартийный, проживал в г. Москве». По документам выясняется, что в «период отбывания ссылки в г. Кустанае был вторично арестован 8 июня 1935 года» и затем «постановлением Особого Совещания при НКВД СССР от 28 октября 1935 года за участие в контрреволюционной группе сослан в Красноярский край сроком на 3 года». Его жена Екатерина Зарезанкова имела «место жительства - г. Москва, ул. Мархиевского, д. 8, кв. 8». Главной же причиной всех его бедствий стало наличие близких родственников за границей (что не удивительно, ведь он сам был болгарином с югославским паспортом). На момент ареста в Кустанае Зарезанков Х. Г. имел следующий состав семьи: «сестра Васса Каменорова, место жительства - Югославия; сестра Генжива Родни, место жительства - Болгария».

Таким образом, истоки эпохи Большого террора, волны которого докатились до провинциального Кустаная, кроются раньше - до принятия сталинской Конституции 1936 года.

Суровая правда стала известной (официально открытой) только в годы независимости Казахстана. «Политическая тайна» оказалась страшной - в эпоху Большого террора 1937 года (в Кустанае репрессии растянулись и на весь 1938 год) все первые руководители только что созданной Кустанайской области оказались... «врагами народа». К сожалению, многих имен нет ни в учебных изданиях, ни в энциклопедиях, в архивах трудно найти даже их обычные фото. О первых руководителях области и города накануне войны вспоминают вскользь, даже их фамилии приводятся нередко без имени и отчества. Им не устанавливают памятных досок, не говоря уж о памятниках.

История не может быть вызывающе обезличенной. Тема требует дальнейшего тщательного изучения.

Автор благодарит за содействие в работе сотрудников Государственного архива Костанайской области, архива и музея ДКНБ Костанайской области, архива Костанайского государственного университета им. А. Байтурсынова