Нацсовет сформирован и его члены вносят предложения. Насколько они продуктивны?

 17 июля президент Токаев утвердил состав Национального совета общественного согласия, в который вошли 44 человека из числа известных в стране гражданских активистов и представителей экспертного сообщества. Некоторые члены совета уже озвучили вопросы, которые хотели бы обсудить. Они в основном политического характера. Как далеко пойдет новый глава государства, послушав их идеи по реформированию политической системы? Ждет нас очередная перестройка, или Токаев, помня последствия новаций Горбачева, не станет гнать лошадей и ограничится косметическим ремонтом?

Евгений Шибаршин: "Часто умеющие красиво говорить о путях решения проблем на деле - никчемные демагоги" / Фото из архива "НГ"

 К какому берегу пристать

Сравнение с перестройкой, которая изломала советскую систему в конце 80-х годов прошлого столетия, не случайно.

Во-первых, и тогда, и сейчас инициаторы перемен замахиваются на политическую систему с жестким централизованным управлением. Разница только в степени жесткости. Сейчас она слегка размыта наличием некоего подобия политической конкуренции, однако это различие нивелируется доминированием одной суперпартии, представляющей, как и 34 года назад, интересы госбюрократии. Что сильно напоминает КПСС.

Во-вторых, и тогда, и сейчас тема радикальных перемен в обществе вышла на поверхность после смены руководства страны.

В-третьих, вектор предполагаемых изменений имеет одну и ту же направленность - демократизация политической системы.

И четвертое сходство - возможно, самое главное: как горбачевская команда, инициирующая перестройку, так и сегодняшние сторонники демократизации, имеют слабое представление о том объекте, который хотят изменить, и уж тем более не видят ясных очертаний берега, к которому хотят причалить корабль нашего общества, потерявшийся во временном океане. И тогда, и сейчас мы слышим одну и ту же риторику о стремлении войти на равных в мировое сообщество. Однако слабо представляем себе, во что может превратиться наш корабль, ведомый лоцманами, которые имеют на руках карту с фарватером подходов к этому берегу, но не учитывают просадку нашего судна. Равно как и степень его маневренности.

Чем закончилось аналогичное морское путешествие, мы убедились на собственной шкуре в 90-х годах. После того «кораблекрушения» кое-кто, конечно, до берега добрался и сейчас пребывает в разной степени комфортном благополучии. А многие ушли на дно, так и не поняв, куда делся спасательный круг, которым их должны были обеспечить «капитаны дальнего плавания», постоянно рассуждающие о необходимости переходить к «новому мышлению».

Куда поведут сегодняшние лоцманы человеческих судеб, сейчас сказать сложно. Судя по идеям некоторых гражданских активистов, которых сейчас называют «лидерами общественного мнения», вполне возможно, что результат может быть примерно таким же. Не потому, что их идеи плохи. Очень уж они схоластичны.

 Обойтись без эксцессов

Казалось бы, почему не установить законодательно порядок проведения шествий и митингов на уведомительной основе, а не, как сейчас, по разрешению местных властей? Граждане должны получить возможность публично заявить о нарушении своих прав, о проблемах, которые мешают нормальной жизни. Что в этом плохого?

Но тут вот какая штука получается. Эта форма протеста часто используется для смены власти. Даже в условиях, когда главные посты во всех эшелонах госуправления выборные. Избирательная система в большинстве новых государств на постсоветском пространстве существует уже более 20 лет. Беда в том, что граждане не доверяют итогам голосования и политики, проигравшие выборы используют этот потенциал для организации массового протеста. Там, где элитарные группы никак не могут поделить сферы влияния, эти акции приобретают экстремистский характер. Более того, для получения наибольшего эффекта искусственно создаются условия для эксцессов с пролитием крови. Снайперов неизвестного происхождения, стреляющих без разбора по толпе протестующих, используют именно в этих целях.

В противостоянии политических сил в России в 1993 году и 5 лет назад на Украине дело дошло до крайних мер. Возможен ли в Казахстане аналогичный сценарий? Не хотелось бы. Но уже ясно, что переход президентской власти к ставленнику Назарбаева удовлетворил далеко не всех. Им-то сегодня и больше всех выгодна либерализация законодательства в части проведения массовых акций. Равно как и упрощение процедуры создания новых политических партий.

Получается странная ситуация. При всей очевидной необходимости модернизации политической системы в Казахстане именно этим путем, вникая в сегодняшнюю конкретную ситуацию, приходишь к выводу, что это сейчас вроде бы даже вредно. Означают ли такого рода страхи, что свободы в этой сфере должно быть меньше?

Нет. Есть два способа нейтрализации этих рисков. Первый - не менять установившийся порядок радикально, а идти мелкими шагами. Например, даже сохранив разрешительный подход, ввести меру ответственности акиматов за надуманный отказ от проведения акций. Кстати, эта проблема может уйти в прошлое, если акимы городов будут избираться населением.

Второй способ - Касым-Жомарту Токаеву утверждаться во власти нужно с учетом интересов различных элитных групп. Задача непростая, но ему может помочь отсутствие личных «завязок» по бизнес-интересу.

 Идеи привлекательны, но…

Отдельной группой стоят предложения по введению выборности акимов, реформы органов представительной власти и партийной системы. Реформирование этих сфер хотя и вызывает в обществе положительный отклик, однако их практическому воплощению даже эксперты дают разное толкование.

Например, известный политолог, директор консалтинговой НПО «Группа оценки рисков» Досым САТПАЕВ в нескольких недавних публикациях говорит о необходимости введения выборности акимов. Приводя следующий аргумент:

- Большинство акимов изначально является не выразителями региональных интересов, а назначенцами центра, что обрекает их на роль временщиков со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.

Обратиться к этой теме политолога подвигла критика акимов главой государства на заседании правительства. Досым Сатпаев вполне резонно считает, что выборность руководителей местной власти может стать «одним из механизмов повышения общественного контроля над деятельностью местных органов власти, которые получают мандат доверия со стороны населения, а не вышестоящего органа». К этому можно было бы добавить и другие обстоятельства политического характера, которые, рассуждая теоретически, могли бы улучшить ситуацию в обществе в целом.

Но и здесь при всей внешней привлекательности этой идеи есть некоторые тонкие, но принципиально важные моменты. Выборность акимов Сатпаев увязывает с реализацией главной идеи - местным самоуправлением, распространяя их не только на населенные пункты с компактно проживающим населением, но и на территории, на регионы.

Известный политик и аналитик Петр СВОИК придерживается другого мнения. Он считает, что выборность акимов должна быть только на уровне населенных пунктов, городов. Там, где людей объективно на материальной основе объединяет пользование общей системой коммунальных услуг и другими видами инфраструктуры.

Действительно, для жителей регионов эти связи либо размыты, либо их вообще нет. В таких условиях выборы руководителя региона превращаются в заурядное политическое шоу. Аким области, отвечая на запросы своих избирателей, опять же, будет ссылаться на нехватку средств «на всех» и просить государство о дотации. Если же этот регион в силу объективных обстоятельств будет экономически самодостаточным, он максимально начнет изолировать себя от нужд всей страны. Надежда политолога Сатпаева на «постепенное повышение политической культуры населения» в таких условиях из разряда утопических.

При всей очевидности этих рисков, равно как и бессмысленности выбирать руководителя, который напрямую не отвечает за работу городского водопровода, канализации и подачи тепла в квартиры, предложение ввести выборность всех акимов на заседании Национального совета общественного согласия наверняка возникнет. Потому как для решения многих проблем выглядит очень привлекательным. И тут самое время вспомнить провалившийся эксперимент с выборностью директоров предприятий, встреченный на ура в начале городской перестройки. Тогда оказалось, что умеющие красиво говорить о путях решения проблем на деле оказались никчемными демагогами.

Еще одну привлекательную идею, достойную отдельного разговора, высказал в СМИ политический обозреватель Газиз АБИШЕВ.

- Нынешний состав казахстанского Парламента устарел, он более не актуален в текущей политической ситуации, - заявил Абишев. - Казахстану необходимо приступить к концептуальной реформе выборного законодательства. В частности, вернуться к мажоритарной системе выборов депутатов Парламента.

Он считает, что выборы мажилиса по одномандатным округам позволят «улучшить качество избирательного процесса», обеспечат «равномерное развитие регионов» и «гармоничное развитие политических партий».

Не буду загружать читателей критическим разбором всех аргументов по косточкам, остановлюсь лишь на одном. Абишев, по сути, предлагает разрушить сложившуюся в Казахстане партийную систему. Никакого «гармоничного развития» в условиях потери государственного финансирования трех парламентских партий не получится. Это реалии. Как бы к ним в обществе ни относились, определенная закрепленность главных социальных слоев казахстанского общества за этими партиями уже состоялась. У них большие проблемы с формулированием собственной идеологии, однако даже на примитивном уровне многим понятно, кто «за белых», а кто «за красных». Но в том-то и дело, что социальная структура казахстанского общества еще настолько неустойчива, что надеяться на появление новых стабильных политических партий не приходится. Поэтому мажилис одномандатников будет не органом, представляющих через партии социальные интересы устойчивых общественных групп, а сборищем интеллектуалов, выбравших этот путь для самореализации. Он станет тормозом законодательного процесса.

В этой ситуации возможен компромиссный вариант - 50% по партийным спискам, 50% депутатов от одномандатных округов.

В какую сторону пойдет Нацсовет общественного согласия, станет ясно уже через месяц, когда предполагается первое заседание нового органа.