Еще 70 лет назад фронтовик Павел Даценко знал, что и как будет писать о войне

Мы встречались недавно, в первые майские дни новой весны, 74-й весны, если отсчитывать от Победы. Подняли по бокалу светлого вина, и у меня само собой сорвалось традиционное: «С наступающим праздником!» - «Не люблю это слово, - сказал Павел Васильевич, - я в атаку ходил. Как на нас наступали, не дай бог. Так что с приближающимся праздником!»

 Вставай, страна огромная

Честно говоря, этот материал родился спонтанно. О Даценко много писали и пишут. Даже если не углубляться, а просто пройтись по канве его биографии, можно очерк за очерком публиковать. И поводов информационных - миллион. Именные поздравления от президента РФ, годовщины великих битв, премия Клуба меценатов в номинации «Культурное наследие» как автору книг.

Участник войны Павел Васильевич Даценко накануне 74-го Дня Победы

Книги эти через меня Павел Васильевич передавал знакомой, я их прочла. Они оказались такими, что подмывало задать автору несколько вопросов. Почему-то от полковника госбезопасности в отставке я ждала в текстах большей осторожности, отстраненности, что ли. А у Даценко если ненависть к Сталину, то неприкрытая, недаром зовется он на страницах книг «тифлисским вором», если описания бедствий народных, то такие, что в горле ком. Про первые годы после войны - полынной горечи строчки. Про это все мы и говорили. И несколько отголосков этого разговора пусть прозвучат в праздничные дни. В самый раз будут в атмосфере привычного ликования.

Даценко - наш, из Владимировки, 1925 года рождения. Голод 30-х помнит хорошо. Помнит, как ловили с приятелем кузнечиков, жарили и ели. Однажды он принес ту еду двум маленьким сестричкам, но они все-таки умерли. В 1933 году зимой во Владимировке не хоронили умерших. Сил не было бить в стужу могилы. В колхозных амбарах трупы лежали до весны, пока земля растает. Голодомора этого простить нельзя, говорит сегодня Павел Васильевич. Мой отец младше него на пять лет, но и он помнит, что вкус его детства - это вкус голода, вкус лепешек, в которые сыпали мелкое семя степного курая, надсада непосильной работы, когда 10-12-летние мальчишки пахали на быках. Бык не слушался, вставал в борозде, силенок не хватало, и старший отцовский брат, заливаясь злыми слезами, кусал животное за ухо. Такие воспоминания не придумаешь.

Это не просто страшные картинки. Это иллюстрация к пониманию того, какая страна должна была в 1941 году встать, как один человек, на свою защиту.

 Было б место, куда награды вешать

Павел Васильевич к моменту призыва в декабре 1942 года работал нормировщиком в МТС, получал 600 граммов хлеба - для семьи с пятью детьми бесценный заработок. Он был вчерашним школьником. Одноклассников на войну ушло 18 человек, не вернулось 15. Даценко вернулся, хотя на него домой приходила похоронка.

6 мая Павлу Даценко вручили именное поздравление от президента РФ

Воевать он начал на Курской дуге. Оттуда шел путь к Победе 93-й гвардейской стрелковой дивизии, в будущем - четырежды орденоносной. В ее 285-м полку старшиной взвода ПТО (противотанковых орудий) был Даценко. Дивизия, в которой он сражался, участвовала в Корсунь-Шевченковской операции, Ясско-Кишиневской, по Европе с боями дошла до Вены.  

Много лет спустя он написал книгу «Сказания о довоенном мире, войне окопной и незримом фронте». В ней - разная война, бои, стычки, ратный труд, за который Павел Васильевич был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями «За отвагу», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией». Есть в ней эпизоды, как бросал на рядом упавшую гранату дюжего немца, как брал в плен генерала, который требовал, чтобы его пленил равный по званию. А сам в это время держал руками сползавшие штаны - сержант Даценко приказал пуговицы срезать, чтобы руки чванливому пленнику занять.

Есть и другие воспоминания. Павел Васильевич признается, что на фронте недолюбливал политработников. Один отпустил в его сторону замечание со словом «сопляк». И получил ответ, что сопляки немца от Москвы гонят, а с вами части до самой Москвы бежали, так что еще смотреть надо, кто сопливее.

Комсорг Вася Баязитов тогда посетовал, мол, что ж ты, Паша, наделал, чин-то этот председатель комиссии по распределению наград.

- Говорю: да хрен с ним, лишь бы было место, куда награды вешать, - вспоминает Павел Васильевич, - у нас там их никто и не просил - с утра до вечера дожил и спасибо скажи, а про завтра никто ничего не знает.

Спрашиваю, что ж вело вас на фронте, давало силы, раз вы не поднимались в атаку с именем Сталина на устах.

- Не знаю, - отвечает, - может, такой склад наш семейный. Бабушка, провожая, меня перекрестила: «Ты, Павлик, смотри, ворогу не сдайся». Мы ж из казаков.

Помнит Даценко еще одно крестное знамение.

- Август 1943 года. Белгород освобожден. Отгоняем немцев от села Дубовое, - пишет Павел Васильевич в небольшой книге «В местах былых сражений», - у дороги на обочине, недалеко от предпоследней хаты, женщина угощает бойцов молоком, наливает из кринки в кружки. И каждому кланяется со словами «Храни вас Господи, родные!». Плачет.

Оказалось, что после бомбежки  неразорвавшийся снаряд повис на стропилах ее хаты. Они с дочкой боятся туда ходить. Солдаты сняли снаряд, оказавшийся миной. Провожая бойцов, женщина долго стояла на дороге и осеняла их крестом. Ее, изможденную, в ботинке, привязанном к ноге веревкой, в драной юбке из мешковины, стоящую на разоренной земле, Павел запомнил навсегда.

Отвагой - в «чику»

Он вернулся домой. И застал в глубоком тылу жизнь, почти такую же тяжкую, как на оккупированных территориях. Кабы не сухой паек, который привез, родителям нечем было бы встречать фронтовика-победителя. Хата была вся в прорехах, Павел отправился к директору МТС, чтоб выписал материала для ремонта. Тот едва голову повернул в его сторону.

- Сытый сидит, а на груди - орден Красной Звезды. Спрашиваю, за какие заслуги боевую награду тыловику дали, за то, что вдов тут за кулек муки обижал? - и сейчас горячится Даценко.

А настоящие фронтовые награды жизнь победителей быстро обесценивала. Павел Васильевич очень хорошо написал об этом:

- Сталин сделался генералиссимусом. О заслугах маршалов, генералов, офицеров и солдат перед Родиной быстро забыл. Не прошло и трех лет после войны, как генералиссимус отменил денежные выплаты за ордена и медали и льготы на проезд по орденским книжкам. До этого награда что-то стоила: «За отвагу» - 10 рублей, за «Красную Звезду» - 20, орден Ленина - 25 рублей. В год получит фронтовик за свою отвагу 120 рублей, купит ребенку подарок, и дитя знает, что это за отцовский подвиг. А вот отменили - и солдаты почувствовали себя обманутыми... 9 мая 1948 года. Праздник Победы на государственном уровне тогда не отмечали... В Костанае, у входа на рынок с улицы Октябрьской, прижавшись к оградке сидели инвалиды - один безрукий, другой безногий. Сидели и монотонно повторяли: «Подайте, ради бога, фронтовику на пропитание». Подающих не было... Неподалеку играли два чумазых мальчика. Играли они в «чику» фронтовыми медалями. Один тут же предложил продать, дескать, там серебро есть, в воду положишь - лекарство будет от всех болезней, через минуту готов был награду умершего отца-инвалида отдать за лепешку.

1947 год выдался еще и неурожайным. Даже картошка не уродила. Герой книги Даценко «О беспартийном армейском чекисте и его временах» рассказывает, как из-за потери хлебных карточек вынужден был варить позапрошлогоднюю шкуру теленка. Но не все жили плохо. В это же время в дом № 88 по улице Повстанческой в Кустанае, где жил ответственный работник сельхозотдела обкома партии, машина привозила спецпаек: тушенку, сахар, мясо, масло. О том, что ответработники кушают по особому порядку, знал весь город. Эти проклятые бесчестные пайки были даже в блокадном Ленинграде. И никто не протестовал.

 За правду

Примерно в те годы, в 1948-1949-е, не книжный герой, а реальный Даценко создал подробную топографическую карту продвижения своей дивизии, к ней список командного состава, точные даты.

- Павел Васильевич, - спрашиваю, - а зачем вы ее тогда, когда память была еще совсем свежа, сделали?

- Знал, что буду когда-нибудь писать, - отвечает, - мне легко потом работалось с использованием этой карты. В фактах, названиях, событиях уверен. Создал, чтобы не искажалась история войны. Уже тогда ясно было, что это будут делать. Так и вышло. И это касается не только военной истории.

Большую часть мирной жизни Даценко проработал в органах государственной безопасности. Пишет, что после 20-го съезда был в составе комиссии по реабилитации невинно осужденных в годы сталинских репрессий. Лично рассмотрел более 1 000 уголовных дел, из которых 98% были «сфабрикованы по разнарядке». Так что про искажения правды он действительно знает много. Кстати, намерен переиздать книгу о беспартийном чекисте, говорит, есть важные дополнения, кое-что существенное было пропущено.

Вместо эпилога

А однажды, совсем недавно, Павел Васильевич почти вернулся на войну. В 2016 году он ездил в Белгород. Говорит, очень хотел попасть в те места у села Дубовое, где измученная женщина в августе 1943 года поила их молоком и осеняла спасительным крестом. Земля белгородская, конечно, давно залечила военные шрамы. Не узнать мест, в которые он так стремился. Ветеран, впрочем, повстречался в поезде со многими интересными людьми, посмотрел достопримечательности. А еще видел реконструкцию боя за Белгород.

- Посадили на обрыве Белой горы. Внизу - реальная территория боя, происходившего 4 августа 1943 года... Мне до боли знакомы позиции нашего переднего края, - пишет в книге Даценко, - бой начали точно по времени, артподготовка, ревущие самолеты, взрывы бомб, пороховой дым застилает все пространство... Обстрелы, обстрелы, обстрелы. Бой переходит в рукопашную. Много «павших». «Немцы» поднимают руки... Я смотрел, и к горлу подкатил ком. Сколько моих сверстников замертво упали в этом бою, не поднялись. Из глаз потекли слезы. Стоявшая слева девочка, обняв меня за плечи, тихо говорила: «Дедушка, не плачь, не надо. Война уже кончается».

 Фото Николая СОЛОВЬЕВА