Костанаец Сергей Ивженко уверен, что полиглоты - самые свободные и толерантные люди на свете

Это интервью - отчасти результат личного опыта. В нынешнем году несколько журналистов «НГ» осваивали украинский язык. Запоминали слова, слушали песни, пытались говорить. Слушаешь в автобусе через наушники повесть про «козацьку долю» и тихонько повторяешь обороты. Народ вокруг смотрит опасливо, но тебе не важно. Преподаватель разжигал наш познавательный азарт своим примером и пламенными манифестами о любви к наречиям разных народов. Кроме «мовы», он владеет английским, любит французский, учит казахский, подступает к испанскому, итальянскому, фарси. Зачем человеку столько - основной вопрос преподавателю областного центра обучения языкам «Тілдарын» Сергею ИВЖЕНКО.

 Трава сквозь асфальт

- Сергей Петрович, вы ведь не филолог?

- По образованию нет. Окончил экономико-математический факультет КГУ, изучал высшую математику, программирование, писал дипломную работу по бухгалтерскому учету.

 

Сергей Ивженко: «Язык нельзя изучить, его можно узнавать, как живого меняющегося человека» / Фото Николая СОЛОВЬЕВА

- А страсть к языкам откуда?

- Видимо, это врожденное. Помню, с каким удовольствием смотрел в детстве уроки

испанского, английского - тогда телевидение не могло похвастать особым разнообразием, отец принес специальную приставку, и я языковые программы предпочитал мультикам. А еще, когда во дворе играли в войну, меня неизменно назначали фашистом. Я шикарно имитировал звучание немецкой речи. Потом была наша 20-я школа, я попал во французскую группу, у нас была прекрасная учительница Вера Никифоровна. Мне и так язык нравился, а она буквально разжигала любовь к нему. И в университете с преподавателем французского  повезло. Но курса со второго я стал подумывать об английском - компьютеры, программирование к этому располагали, к тому же мой друг отлично его знал. Я набрал учебников, углубился в них, от приятеля требовалось поправлять меня в разговоре. Как-то идем по улице, пытаемся беседовать, навстречу - стайка девчонок, глянули на нас, засмеялись. Друг стушевался и в сердцах заявил, что я английский никогда не выучу. Для меня это была самая гениальная мотивация, чтобы сделать наоборот. Поначалу бегал к студенткам иняза поболтать, а они переадресовали меня к туркам, которые в середине 90-х учились в КГУ. Те не знали русского, я - турецкого. Оставался английский. У меня тогда было часа по четыре ежедневной разговорной практики. Меньше чем через полгода я имел базовый английский. И мнение, которое к сегодняшнему дню у меня только укрепилось: главное в изучении языка - не чтение и письмо, а слушание и говорение.

 - Английский стал вашей первой любовью?

- Больше. Он стал рабочим языком. Любовь дополнилась прагматизмом - я получил место в одной иностранной компании, потом - в другой, дорос до работы в Европейском Банке Реконструкции и Развития, какое-то время был переводчиком... А сейчас это язык наравне с русским и украинским, на котором я смотрю фильмы, читаю книги, общаюсь, что называется, без перевода. Я просто на нем думаю. Кстати, разноязычие позволяет держать мозг в тонусе, его нейрохимические связи все время активируются, а это верный путь избегнуть болезни Альцгеймера.

 - За украинский почему взялись?

- Не по себе однажды стало. Я не раз слышал, как мой друг-армянин Шант общается с родственниками на своем языке. А у нас дома, хоть наши и приехали на целину из-под Киева, шел обратный процесс. Говорили по-русски с редкими вкраплениями украинских слов.

Я украинский учил с учетом своего английского опыта: подолгу разговаривал с Сергеем Анатольевичем Красивороном. Он подвижник в распространении родного языка. Между прочим, выучил его тоже сам, да так, что был официальным переводчиком в консульстве. Теперь вот я преподаю украинский, продолжая осваивать его. И не только его. Звоночки, что звучали в детстве, доказывают - заложенные в тебе способности, склонности пробьются, как трава сквозь асфальт. Как у меня любовь к языкам сквозь прикладную математику. 

Это целые миры

- Сергей Петрович, с какого-то момента ваши лингвистические опыты перестали идти курсом, параллельным работе. Изучение языков стало делом для души?

- Изучение - не совсем верное слово. Язык - не предмет типа физики и химии. Он больше. Он целый мир. Его нельзя изучить, можно узнавать, как мы узнаем живого и меняющегося человека. У каждого из нас есть список личностных потребностей. Одна из моих - понять, как и откуда появились языки, как развивались. Это очень интересно. Некоторые языки являются мостами между цивилизациями, в древности таким был, например, арамейский. В Европе времен расцвета эллинизма - греческий, затем его сменил латинский, причем их было два: классическая латынь времен Цицерона и Сенеки и средневековая - язык науки и церкви. Латинский жив до сих пор, он пророс во многие  наречия. Мы считаем слово «активный» русским, но корень «акто» - действие - в нем латинский. То же со словами «аудио», «видео»… Латынь после нашествия варваров будто зацементировала определенный уровень развития огромного человеческого сообщества. А на новом витке, с 16-го века до середины 20-го, эстафету подхватил французский. Недаром многие международные организации - ООН, ЮНЕСКО - до сих пор двуязычные, используют и французский, и английский языки. Кстати, в 12-13-х веках в Англии, язык которой сегодня доминирует в мире как носитель информации, знать говорила на французском. Английский был уделом простого народа. Отголоски этого остались в языке - все названия животных в нем английские, а их мясо обозначается французскими словами. Все потому, что те, кто за животными ухаживал, мяса по бедности своей не ели. Такой крошечный лингвистический пример, а сколько всего за ним стоит. Я наслаждаюсь, изучая языки и их историю. Очень надеюсь, что как преподаватель и других этим «инфицирую».

 - Русский язык, по-вашему, тоже макроязык?

- Безусловно. Он же почему великий и могучий, в нем масса заимствований, он вобрал лексику многих других языков, поэтому может обслуживать все сферы нашей жизни. Свою роль в его развитии сыграло и то, конечно, что он был государственным языком громадной империи, потом СССР. Идеология, чье-то хотение тут ни при чем, это была необходимость - использовать в управлении единый язык. Ну а заслуга советского времени - всеобщая грамотность населения. Правда, произошел перекос: учили русский, учили на русском и забывали свои языки. Но не все. Грузия, Армения были советскими республиками, однако национальные языки там всегда функционировали. У Казахстана, впрочем, свои особенности. Здесь в советское время смешались этносы, поэтому русский стал языком межнационального общения. Вообще, мне не нравится, что сегодня тема языков политизируется. У меня другой взгляд на вещи. Изучение и русского, и английского языков необходимо, при этом свой родной нельзя забывать.

 - Что касается казахского языка…

- Это государственный язык. Поедете во Францию, наверняка будете учить французский. Что тут обсуждать. Кстати, по-моему, изучение разных языков не только расширяет кругозор, меняет мироощущение, тип мышления, но и делает нас толерантнее, помогает лучше понять, как думают и что чувствуют другие.

 - Мне кажется, что знание языка делает человека более свободным уже потому, что ты любую информацию получаешь из первоисточника, а не через толмача.

- Согласен. Ты свободнее проникаешь в глубины чужой культуры, ты сам пытаешься ее понять, сам оцениваешь жизнь в других странах. Это действительно свобода. Чем больше языков мы знаем, тем шире наше мировоззрение. Люди, которые говорят на разных языках, они ведь и мир видят, воспринимают по-разному.

 - Сергей Петрович, ясно, что в изучении языков перспективы бесконечны. А ближайшие планы у вас какие?

- Организовать в Костанае клуб, чтобы общаться на украинском языке всем, кто хочет. Руководство Дома Дружбы уже идею поддержало. А в личном плане… У меня со студенческих времен есть друг-турок Омыр. Когда-то он говорил только по-английски, потом выучил русский на уровне хорошего литературного. Однажды я наблюдал, как в течение 15 минут он 5 раз свободно переходил с одного языка на другой, включая курдский и казахский. Когда я работал в ЕБРР, директор программы БAC в Центральной Азии Габриэль Аль-Салем, чьим родным был английский язык, блестяще владел русским, а также знал немецкий и французский. Вот такого уровня я очень хочу достичь.