Что мешает разобраться в причинах и последствиях октября 1917-го?

В 2017 году исполняется 100 лет Октябрьской социалистической революции. На истории человечества она оставила такую глубокую борозду, что споры о причинах и последствиях этого события не утихают даже по прошествии века. Что мешает нам объективно разобраться в причинах прихода к власти большевиков в России в 1917 году и разразившейся после этого Гражданской войны? Кому нужны эти знания? Историкам, для которых изучение «дел минувших лет» - суть их профессии, или в том числе и постсоветскому поколению, которое через прошлое хочет разобраться в сегодняшнем дне и попробовать заглянуть в обозримое будущее?

 Новые мифы вместо старых

К сожалению, всплеск интереса интеллектуалов к событиям тех лет, возникший в годы перестройки, ничего нового к пониманию октября 1917 года не добавил. Даже популярное сейчас объединение Февральской буржуазно-демократической революции и Октябрьской социалистической в Великую российскую революцию 1917-1921 годов неоригинально. В свое время большевики эти события не разделяли, считая их исторически связанными. Разница в том, что октябрь для них был развитием антимонархической революции, а для их тогдашних и теперешних оппонентов приход к власти большевиков стал контрреволюцией.

Тут есть один важный нюанс. Словом «революция» в данном случае называется захват власти, хотя для таких случаев больше подходит понятие «переворот». В этом смысле способ прихода к власти буржуазных партий в феврале 1917 года ничем не отличался от их изгнания из Зимнего дворца большевиками через 8 месяцев.

Революция - понятие более широкое, включая в себя радикальные изменения в обществе (если речь идет о социальной революции). Временное правительство успело провести только некоторые реформы, не решив главные проблемы страны, доведя ее в конечном итоге до ручки. Большевики после прихода к власти действительно радикально изменили всю Россию. Но в октябре 1917 года они тоже совершили лишь переворот, и первые же революционные шаги по переустройству общества вылились в Гражданскую войну. В результате весь период до 1921 года пытались только удержать свою власть. Широкомасштабная социальная революция началась позднее.

Подобная подмена понятий воспроизводится оппонентами, которые не ищут истину, а пытаются доказать свою правоту, основываясь на домыслах, а не на фактах. Хотя сторонники негативной оценки социалистической революции в России вроде бы опираются на бесспорный факт - в 1991 году социализм советского образца пал. Причем народ тогда о случившемся не жалел. Из этого следует вывод: большевики, захватив власть в октябре 1917 года, увели тогдашнюю Россию в исторический тупик, поэтому их идеи - вредная утопия.

Но при этом игнорируются другие факты. Страна с этим социальным строем существовала 70 лет. Более того, до начала перестройки Советский Союз был в числе экономических лидеров (2-е место по уровню ВВП, 20% всей мировой экономики). И решающую роль СССР в разгроме фашизма не объяснишь одним только героизмом советских людей. Чтобы перебороть хорошо отлаженную военную машину гитлеровской Германии, понадобилась четкая организация, которую обеспечили тогдашняя власть и реальная экономическая мощь.

Так что если уж мы начали связывать распад СССР и переход новых республик к капитализму с делами столетней давности, то не лучше ли вначале объективно разобраться в причинности событий, которые случились 25 лет назад? Но в том-то и дело, что эта тема стала полем острой идеологической борьбы. Найти истину в таких условиях очень сложно.

 За «белых» или за «красных»

В оценке переворота в октябре 1917 года и его последствий, на мой взгляд, сформировались два крайних идеологических подхода, компромисс между которыми невозможен. Сторонники одного из них в качестве основных критериев берут степень соблюдения прав и свобод граждан. Представители другого подхода - насколько полно реализован принцип социальной справедливости. Эти расхождения возникли не только из-за разных представлений об идеальном устройстве человеческой жизни. Они еще подпираются и экономической заинтересованностью отдельных социальных групп.

На первый взгляд, такое противопоставление искусственно. Чем свободнее человек, тем у него больше возможности для творческой самореализации. Во всех сферах деятельности. Но одно дело - желать этого, и другое - реализовать в действительности. Свобода одних почему-то оборачивается угнетением других, общее равноправие, оказывается, не означает равные возможности для реализации тех же прав. И тогда возникают конфликты, перерастающие в разрушительные социальные бунты.

Видя это, сторонники другого подхода считают, что главным в политике должно быть устранение острых противоречий между социальными группами. Основной инструмент - государство со своими институтами управления. Однако сглаживание противоречий неминуемо оборачивается ущемлением чьих-то интересов, вызывающих сопротивление. И тогда приходится применять насилие, которое иногда перерастает в гражданскую войну.

Разве с таких позиций возможно разобраться в истории объективно? В первом случае ссылаются на необходимость следования «общечеловеческим ценностям» и призывают соблюдать «демократические принципы», но забывают, что все это реализуется в конкретных исторических условиях. Все эти декларации в реальности могут остаться пустым звуком. Их оппоненты в качестве железобетонного аргумента напоминают о необходимости «соблюдать не только права, но и обязанности», не замечая, что «обязанности» может устанавливать госбюрократия, защищающая только свои групповые интересы. В таком случае она, обладая аппаратом насилия, «несогласных» может уничтожать физически.

Все это не выдумки, а лишь констатация реальных событий нашей истории. В том числе и новейшей. Однако люди, которые докапывались до исторической правды, используя научную методологию, всегда были. Только услышать их в условиях острой идеологической борьбы очень сложно. Когда общество расколото, больше востребованы идеи тех, кто за «белых» или за «красных».

Дискуссия об Октябрьской социалистической революции для нового поколения сейчас предстает именно в таком формате. Современные молодые люди не были подвержены идеологической обработке советской трактовкой истории, поэтому октябрь 1917 года они будут воспринимать «с чистого листа». И что они услышат? Острую идейную схватку, в которой истина будет завалена словесным продуктом умствующих субъектов, претендующих на «свежий взгляд». Навряд ли вся эта интеллектуальная грызня заинтересует молодежь. Зато такой результат устроит идеологов теперешней власти. Для них в головах молодого поколения важно сформировать восприятие советского прошлого как набор ужасов, на фоне их сегодняшние ужастики - всего лишь прыщи на лице подростка, которые по ходу его возмужания сойдут сами собой.

Однако наступит время, когда эти молодые люди начнут внимательнее вглядываться в окружающую действительность, и у кого-то появится желание все изменить коренным образом. Чтобы не доводить дело до очередной революции, нужно уже сейчас объективно разобраться в последствиях российской социалистической революции и в сути новых ценностей, которые настойчиво культивируются в нашем обществе с конца 80-х годов.

 «Вещизм» победил духовность

Правда завалена большим количеством обломков всяких теоретических изысков, и раскопать ее непросто. Наиболее плодотворно в ее поисках поработал советский российский социальный философ Александр Зиновьев. Он скончался в 2006 году и за 84 года жизни успел побывать и советским диссидентом, и критиком западной цивилизации. В конечном итоге он пришел к выводу, что в СССР был реально создан «русский коммунизм», который стал вершиной российской истории. Причина его падения не в исторической ущербности той общественной системы, а в неумении ею управлять.

Для Зиновьева качественное отличие советского общества, сформировавшегося после октября 1917 года, заключалось не в отмене частной собственности на средства производства, а в том, что его сутью стали отношения в трудовых коллективах и между коллективами. Там первичность во всех отношениях определялась общими интересами коллектива, страны. То есть советское общество было коммуникативным, где экономика стала лишь сферой создания материальных условий для жизни, а главное заключалось в отношениях между людьми. Характер этих отношений был подчинен формированию нового человека.

Отсюда и предпочтение развитию духовных потребностей перед материальными. Труд служил не обогащению людей материальными благами, а создавал определенный уровень физического существования и помогал человеку самореализоваться как личности. Получился тот самый «совок», который стал любимым персонажем для насмешек интеллектуалов, жаждущих полакомиться хотя бы кусочком роскошной жизни, которая пропагандируется капиталистическим миром. Но именно по этим человеческим отношениям начало ностальгировать поколение, вышедшее из советской системы.

Капиталистическое общество, по Зиновьеву, основано на деловых (товарных) отношениях. Если в коммуникативном обществе произведения искусства, например, пытались использовать для духовного воспитания, то при товарных отношениях они превращаются в развлечение, способное приносить денежный доход их создателям. Попытки реализовать духовные потребности через религиозность в условиях господства экономического эгоизма зачастую выливаются в лицемерие.

Трагедия в том, что, существуя рядом с «русским коммунизмом», социальная система, в которой материальные потребности - главная цель жизни, оказалась достаточно соблазнительной. 70 лет обе системы конкурировали, но жажда жить богато победила склонность ограничиваться скромным материальным достатком. Однако новое поколение, вступившее в жизнь, успех в которой определяется количеством приобретенных вещей, должно знать, что такое общество не может быть стабильным.

Хватит ли у власти ресурсов, чтобы через «социальное государство» сглаживать противоречия, возникающие в этих условиях, сказать сложно. Станет ли тот самый средний класс, который еще только формируется, реальным гарантом общественного спокойствия - тоже не ясно. Пока ясно одно - при господстве новой системы ценностей «человеческие отношения» не приживаются. В таком случае не получится ли так, что через десятки лет кто-то в очередной раз будет констатировать: после революции 1991 года мы оказались в историческом тупике?