Известный писатель завершил «чонкиниану» третьим романом

Книга, которая называется «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Перемещенное лицо» издана московским издательством «ЭКСМО» к юбилею Владимира Войновича. Действие романа происходит между 1941 и 1991 годами. Чонкин по стечению обстоятельств оказывается в Германии, а потом, будучи в статусе «перемещенного лица», попадает в Америку, где становится фермером. Больше писатель романов с продолжением не планирует и в настоящее время заканчивает мемуары.   

«Ваня и Нюра - мои Ромео и Джульетта»

Солдат-недотепа оказался ключевой фигурой в жизни автора: как и Чонкин, Войнович не понаслышке был знаком с крестьянским трудом, как и его герой, служил в авиации. После того как первые главы книги стали ходить в рукописях, Войнович оказался в опале и в конечном счете был выдворен из страны и лишен гражданства. Вторая часть «Чонкина» была написана в 1975 году. Через 49 лет трилогия завершилась.

- Зачем вы снова вернулись к Чонкину, и как он вдруг оказался в Америке?

- Первые части «Чонкина» когда-то очень сильно повлияли на мою судьбу: меня исключили из Союза писателей и выгнали из СССР.

Сначала я хотел довести Чонкина примерно до 1956 года. Он попадает в лагерь, а после амнистии 1956 года его реабилитируют. Но когда я попал на Запад, то увидел, что там этих Чонкиных полно. Это люди из так называемой «второй волны» эмиграции. Бывшие военнопленные, которые попали в плен к немцам и после войны не вернулись. Они стали так называемыми «перемещенными» лицами, displaced persons.

Это были простые солдаты из Тамбовщины, из Омска, из Томска. В Англии есть целые поселения таких людей, в Америке, где-то между Нью-Йорком и Филадельфией, есть ферма, что-то вроде станицы, они ее называют «фарма Рова», огромное поселение, где живут вот такие жертвы войны. Говорят на ужасном языке - смеси краснодарского диалекта с pigeon English, коверканным английским. Это очень простые люди - сапожники, плотники. Я и подумал - вот она, судьба Чонкина. Так он у меня и стал американцем.

- На первого «Чонкина» было принято наклеивать ярлычок сатирического антитоталитарного романа, манифестации гражданской позиции автора. Третий «Чонкин» тоже сатира? Тогда против чего направлена?

- Давайте выкинем все ярлыки. «Чонкин» вообще был задуман как лирическая история, как история любви Вани и Нюры. А сатира получилась, потому что я описывал советскую действительность. Сама действительность сатирична, а Ваню и Нюру никто высмеивать и не думал, наоборот, они очень трогательны. Просто жизнь у меня была такая, что она обостряла мои сатирические наклонности.

Роман не писался с целью свержения советской власти или даже критики советской власти. Я хотел описать судьбу двух людей. Но ведь если вы описываете обыкновенную советскую семью, где ночью кого-то арестовывают и уводят, жену сажают как члена семьи контрреволюционера - это же все равно будет сатира. Если действительность такая.

- То есть третий «Чонкин» совсем не сатирический?

- Там есть сатира, но не только она. Я не люблю чистую сатиру. Не очень люблю Салтыкова-Щедрина. Мне многие говорят, что я его ученик - я не его ученик. У него я люблю один роман «Господа Головлевы», где тоже есть сатирический момент, но главное там живой образ. И мне нужно, чтобы характеры были живые, чтобы люди, когда читают, верили, что так и было. Поэтому «Чонкин» - гимн любви, а сатира вторична, это фон, на котором все происходит.

- Для гимна любви берут Ромео и Джульетту, а не маленьких смешных человечков...

- Они и есть Ромео и Джульетта, но в других условиях. Беззаветная любовь Нюры к Чонкину проявляется в третьей книге более очевидно. Это огромная любовь, пронесенная через всю жизнь. Чонкин встречает других женщин, но Нюра в его душе тоже пронесена через всю жизнь. У Гоголя в «Старосветских помещиках» тоже большая любовь. Хотя на первый взгляд два совершенно заурядных человека.

«Мне в России комфортно»

- Вы ведь перебрались в Россию уже насовсем, в отличие от того же Аксенова?

- Да. Мне в России сейчас комфортно. Хотя одно время жил на две страны. Теперь же в Германию езжу туристом - к дочери. В Мюнхене, в Берлине мне очень нравится. Впрочем, я нигде не чувствую себя полностью своим, как и нигде не чувствую себя полностью чужим.

- А дочери в Германии комфортно?

- Ей было лет шесть, когда мы туда приехали. Она окончила там школу, университет. У нее немецкий язык - основной, а русский - на втором или даже на третьем месте. Хотя, когда я ее спросил, кем она себя ощущает - русской, американкой (мы какое-то время жили в Штатах) или немкой, она ответила: «Я - просто Оля. Этого достаточно».

- Она ведь тоже пишет книги, ее роман «Зубрило» в прошлом году вышел и в России. Как относитесь к творчеству дочери?

- Оцениваю строго, но с родительскими скидками. Она начала писать достаточно рано, еще в школе. Я в ее возрасте ничего не мог написать.

«Чонкин - мой главный герой»

- Почему так долго «рождалось» продолжение романа?

- Я много раз собирался вернуться к нему, все-таки Чонкин - мой главный литературный герой. У меня даже есть такая книга «Замысел», в которой я пишу об этих попытках. Я изначально задумывал эпопею про Чонкина. Но не мог войти в то состояние, в котором я был, когда начинал писать роман. И вот на старости лет снова услышал этот камертон из прошлого и закончил книгу - на даче под Москвой.

- Мне-то казалось, что в Америке Чонкин вряд ли ощутит себя комфортно...

- Еще в самой первой части я назвал своего героя естественным человеком в неестественных обстоятельствах. А в Штатах он оказался в естественных для себя условиях: ему никто не давал невыполнимых приказов. Зато в России мог бы, наверное, и спиться.

- Но вы сами в Россию все же вернулись. Возможно ли продолжение, в котором и ваш герой поступит так же?

- Продолжения не будет, я поставил в истории Чонкина точку. Он хоть персонаж и литературный, но тоже стареет вместе со мной.

Герой всероссийский

- Многие сравнивают Чонкина со Швейком...

- Чонкин, как и Швейк, фигура нарицательная. Но Швейк - заведомый плут, а Чонкин - нет. Наивный человек, который пытается наилучшим образом исполнить то, что ему приказали, а у него ничего не получается.

Да и вообще военный человек - персонаж для описания один из самых привлекательных. Возьмите не только Швейка, но и солдата Ивана из русских сказок, Оловянного солдатика Андерсена, Теркина Твардовского.

- Памятник Теркину уже есть, а Чонкину когда-нибудь будет?

- Хотелось бы. Где-нибудь в московском скверике, все-таки герой он - всероссийский.

- Ходили разговоры о том, что по первой части «Чонкина» снимается сериал...

- Будет сериал. Пока точно не знаю, сколько серий: 6 или 10. Снимает его Алексей Кирющенко, он уже ставил «Чонкина» в театре. А главного героя сыграет молодой актер Анатолий Гущин. Надеюсь, что его покажут на нашем телевидении уже в этом году.

Из биографии

Владимир Войнович родился в 1932 году в Душанбе в семье журналиста. В молодости работал на стройке и железной дороге. В 1960 году устроился редактором на радио, параллельно писал тексты песен. Его «Я верю, друзья, караваны ракет» обожал Хрущев. В 1969 году за границей издается первая часть «Чонкина». Вскоре Войновича исключают из Союза писателей. В 1979 году в Германии выходит второй том Чонкина. Поскольку Войнович в то время нигде не работал, то попал под статью о тунеядстве. В 1980-м вынужден был покинуть страну. Жил в Мюнхене. В 1981-м его лишают советского гражданства, которое возвращают только спустя 9 лет. А в 2001 году писатель получил Госпремию по литературе.