За могилой этого человека в Кушмуруне много лет ухаживают те, кого он спас

Татьяна Данильченко много лет ухаживает за могилой дяди Мити Мина

Люди много чего оставляют друг другу в наследство. Одни - несметные богатства, вполне осязаемые дачи, машины, дома. А другие - доброе имя, такую память о себе, которой детям, внукам, правнукам и многим поколениям, еще даже не родившимся, можно гордиться. Если, конечно, они эту память сберегут. Почему-то часто так выходит: о хороших людях только и остается что устная молва. Горят письма, теряются награды, выцветают фотографии.

Когда-то давно в доме, где хранились документы человека, которого русские соседи в Кушмуруне звали по-свойски дядей Митей, случился пожар. Сгорел подчистую чемоданчик с бумагами, фотокарточками. Ни одного снимка не осталось, поэтому в редакцию сын дяди Мити принес этакую реконструкцию отцовского фото. Человек на нем очень похож на сына, только много старше.

- Напишите об отце, - попросил костанаец Федор МИН, активный нештатный автор «НГ», который вообще своими просьбами редакцию никогда не обременял, - у нас о нем архив совсем маленький, пусть в нем будет еще публикация, детям наших детей останется. Папа был замечательный человек и очень необычный. Сейчас вот много материалов печатают о тех, кто приближал Победу. Мои родители делали это трудом. Отец руководил большой рыболовецкой бригадой, они в годы войны из Наурзумского района поставляли рыбу на Урал, кормили рабочих на военных заводах, еще рыбу в городах перерабатывали, отправляли на фронт. Мне об этом рассказывал житикаринец Виктор Николаевич Цай, который с отцом работал. Он как раз отвечал за поставки, ездил с грузом рыбы в Свердловск, Челябинск и потом привозил оттуда медали отцу.

Сын уже много лет собирает свидетельства о том, каким был его отец. У Федора вообще особое отношение к памяти людей, читатели «НГ» наверняка обратили внимание на его очень уважительные, добрые материалы о фронтовиках, ветеранах труда. Он будто старается если не остановить их время, то не дать ему стать безвозвратно потерянным. Потому что «безвозвратно» - страшное слово, непоправимое.

- Трудились очень много, - продолжает Федор, - отец даже с мамой познакомился в бригаде: она туда работать пришла, ей было всего 17 лет, а были ребята и помладше.

Как большинство советских корейцев, родители Федора оба были из депортированных. Что не помешало им честнейшим образом трудиться на благо той страны, в которой им выпало жить.

Отец родился в Китае, в Гуаньжчоу. Пяти лет Мин Ми Ик был отдан на воспитание и обучение в монастырь Шаолинь. Он прожил там до 16 лет. Монастырь, вопреки расхожему мнению, был не только центром боевых искусств, но и школой сокровенных знаний, помноженных на буддистскую философию. И возможно, именно там, думает сын, обрел отец свои уникальные навыки целительства.

В свое время из Китая семейство Минов переехало в Пхеньян, потом в поисках лучшей доли и работы отправились туда, где укреплялась советская власть. В СССР красивейший остров Путятина стал их первым местом жительства. Но перед войной они были депортированы в Казахстан. Сначала попали в Тургай, а потом им дали указание перебираться в Наурзумский район, где с 1931 года был организован знаменитый ныне заповедник. Но война диктовала свои условия - и как раз в заповедных озерах и ловил рыбу для фронта Мин Ми ИК со своей бригадой.

К концу 40-х он, обзаведясь уже собственной семьей, переберется сначала в Боровской район, а потом на станцию Кушмурун, где осядет окончательно. Но прежде - один из эпизодов военной поры, который нечто важное говорит о характере этого человека. Во время работы бригадир получил серьезную травму. Молодой стропальщик плохо закрепил бревна, и Мин упал с немалой высоты. Парня отдали под суд, углядев в его действиях признаки покушения. Бригадир примчался на суд, отпросившись из больницы, весь в бинтах, и убеждал, что парень просто допустил оплошность, с каждым бывает. А сажать его нельзя ни в коем случае, у него двое маленьких детей, что с ними будет... Все кончилось миром.

- Отец умел лечить людей, - продолжает рассказывать Федор, - никогда ничего не обещал, всегда говорил, что попробует помочь. И помогал, порой безнадежно больным. Я маленьким был, но помню, например, как лечил он односельчанина Володю Серебрякова. Конечно, я не знаю, что у него была за болезнь, в память врезалось только, что у него, когда он обратился к отцу, была страшно распухшая шея и сосуды на ней очень темные, вздутые. У отца было три иглы - медная, серебряная и золотая. И какой-то особенный атлас, которым он руководствовался, когда орудовал иглами. Однажды сказал, что этой книге 450 лет. Он очень сердился, когда я приставал с вопросами во время лечения. А как тут удержишься, когда папа как-то странно подпрыгивает и не то поет что-то необычное, не то просто выкрикивает... Тогда нетрадиционная медицина не приветствовалась, и Володю у нас практически прятали. Зато когда он выздоровел, его отец предлагал нашему отдать лошадь, мотоцикл - все, что пожелаем. Но отец платы за лечение не брал, попросил только сделать что-то приятное для меня. Я был младший в семье, папа меня очень любил. Помню, Серебряковы мне подарили пару пушистеньких крольчат. Я был счастлив, мама освободила для них фанерный ящик из-под сахара. А ночью их съела соседская кошка. Я в страшном горе подскочил к соседским воротам и закричал: «Фашисты!» И получил от отца оплеуху, хотя обычно он дышать на меня боялся. Он был вне себя, что я такое сказал на людей.

У Федора множество свидетельств от тех, кому помог его отец. Они из разных краев, есть очень трогательные. Дядя Митя, например, родителям детей, которых мучили ночами кошмары, давал деревянные кинжальчики. Выстругивал их сам, сидя у печки. Такой особенный нож надо было положить ребенку под подушку - и страх проходил. Он писал на китайском записки-обереги семьям, которых преследовали несчастья, а односельчанку Татьяну Данильченко поднял на ноги после тяжелейшей электротравмы.

И уже много лет Татьяна Георгиевна ухаживает за могилой своего спасителя. К ней всегда заходит Федор, когда приезжает помянуть отца. Умение врачевать Мин Ми Ика никому из его детей не передалось. Зато они помнят о заповедях монастыря Шаолинь, которых всю жизнь придерживался отец, - о скромности, сдержанности, порядочности. И вот этот дар - всегда с ними.

Фото из семейного архива Федора МИНА