Что увидела и услышала костанайский адвокат Снежанна КИМ на заседании Европейского суда в Страсбурге

Она называет эту поездку фантастической. Зная Снежанну, нельзя и предположить, что ее восхитило само пребывание во Франции. Адвокат, больше всего известный в Костанае тем, что работает по делам о пытках, рабстве, нарушении гражданских прав, ездила в Страсбург учиться.

В рамках семинара и состоялось посещение Большой палаты Европейского суда по правам человека. Слушалось дело монакского принца Альбера. В суд обратилось издание, которое принц обвинял во вмешательстве в его частную жизнь.

Эти пресловутые вмешательства - тема актуальная сегодня и для казахстанских СМИ. Поэтому мы не могли не спросить у Снежанны о европейских подходах к проблеме и о том, реально ли укоренить их на нашей почве.

Позиция и оппозиция

- Но для начала вопрос, который наверняка задаст любой, узнав, где вы побывали. А как попадают на слушания в Страсбург? Нужно удовлетворять каким-то особым условиям?

- Нужно хотеть учиться. В Конституции РК написано, что каждый казахстанский гражданин имеет право на квалифицированную юридическую помощь. Я воспринимаю эту формулировку буквально.

Уверена, как бы хорошо ты ни окончил вуз, как бы много тебе ни давала практика, нужно заниматься самообразованием. И не от случая к случаю. Должна быть целенаправленная личная программа для повышения квалификации. Ну а так как учусь я активно и при этом специализируюсь в сфере защиты гражданских прав, то мне предложили участвовать в семинаре, организуемом в Страсбурге. Я согласилась тут же, узнав, кто спикеры.

Оксана Преображенская - один из ведущих в Российской Федерации юристов по правам человека, которая имеет аккредитацию при Европейском суде. Основная доля российских правозащитных дел проходит через ее руки. Еще семинар вела Карина Москаленко, адвокат Михаила Ходорковского по делу ЮКОС, сейчас работает на стороне потерпевших по делу об убийстве известной журналистки Анны Политковской.

Семинар был отличный. Даже в мелочах. Например, обсуждали, как вообще адвокат должен себя вести. Карина приводила примеры со своих процессов, рассказывала, как разговаривает с судьями, как надо поставить себя, чтобы, никого не унижая, дать понять, что ты строго стоишь на защите интересов своего клиента. При этом не стоит забывать, что правозащитная деятельность нередко связана с какими-то политическими моментами, хотя не является политикой.

- Еще вчера понятие «правозащитная деятельность» прочно ассоциировалось с диссидентством, оппозицией, а не только с юридической защитой прав человека. Это и сегодня так?

- Да не можем мы быть оппозиционерами в принципе. Адвокат не может быть в оппозиции к закону, потому что мы защищаем этот закон. И если, скажем, кто-то из власти нарушает закон, а мы стараемся поставить его на место - это не значит, что мы в оппозиции. Это значит, что он в оппозиции, он подрывает национальную безопасность.

Что мы Альберу, что нам Альбер?

- Снежанна, о судебном заседании расскажите. Оно вошло в программу семинара, значит, должно было чему-то научить. Получилось?

- Более чем. Само дело очень знаковое рассматривалось. Принц Альбер выиграл во всех национальных судебных инстанциях. Издание с миллионным тиражом рассказало о его незаконнорожденном сыне, он счел это недопустимым вмешательством в свою частную жизнь. А нам как раз накануне на семинаре Карина Москаленко демонстрировала таблицу публичности, в которой отражены уровни терпимости граждан к разглашению сведений из их приватной жизни.

Знаете, кто является самым нетерпимым - простой человек, обыватель. Он не привык к тому, что кто-то будет раскрывать его тайны. Но если человек у власти, наследный принц, то он с детства воспитан так, что понимает: каждый его шаг на виду. И вот это суду нужно учитывать.

- Были для вас в этой таблице какие-то неожиданности?

- Положение судей. Где, вы думаете, они в этом своеобразном рейтинге?

- Наверно, где-то сверху, рядом с президентами и членами правительства. По сути, они тоже публичные люди, должны иметь безупречную репутацию, чтобы судить других.

- Я тоже так думала, Но они по уровню нетерпимости - чуть выше обывателей. Думаю, потому что деятельность судей, их статус охраняется законом. Это довольно закрытое сообщество.

- А эта таблица публичности - просто теоретическая выкладка, или ее используют?

- Она, конечно, не является обязательной, но применяется, учитывается в европейском судопроизводстве.

- А у нас?

- Должна применяться. Раз мы подписались под разнообразными международными конвенциями: к одним присоединились, другие ратифицировали. Но у нас не очень принято их полностью соблюдать. У нас и Конституция создана очень похожей на французскую, но только там свою прочитывают точно, а у нас временами не очень.

У меня в практике был случай, когда я на процессе аргументировала позицию ссылкой на Конвенцию о гражданских и политических правах. И меня судья областного суда останавливает фразой: «Снежанна Викторовна, вот только не надо ваших европейских норм…» Стоп, это не мои, это прежде всего ваши нормы. Казахстан ратифицировал международный документ и обязался его выполнять.

- Чем, на ваш взгляд, сегодня европейские подходы к защите гражданских прав отличаются от наших?

- Там защита прав гражданина - безусловный приоритет. У нас (спросите любого адвоката), если речь идет о споре с государственным органом, в суде баланс изначально сдвинут в пользу какого-нибудь акимата, налоговой и так далее. За редчайшим исключением.

- И ситуация не меняется?

- Меняется, правда, медленно. Но правду в суде надо искать в любом случае. Это я уже обращаюсь к гражданам. Рано или поздно вы ее найдете.

- Вернемся к принцу. Он выиграл процесс?

- Пока решение не принято. Это будет сделано в течение девяти месяцев. Скорее, все складывается в пользу издания. По крайней мере, его публикация о принце не была первой, так что о раскрытии тайны уже говорить нельзя…

Я по поводу слушаний хотела добавить. Конечно, это было впечатляюще - 17 судей в мантиях, позиции заявляли обе стороны, было много слушателей. Нам повезло, прибыла делегация российских судей, которые оплатили весьма дорогостоящий перевод, и мы тоже могли синхронно слушать выступления.

Знаете, что больше всего запомнилось? Не уровень работы моих коллег. Я бы даже сказала, что многие наши лучше выступают в судах, более детально докладывают по сути дел, четче расставляют акценты. Но судьи…

Меня поразил уровень некоторых вопросов, точнее, уровень мышления, разница в подходах, о которой мы уже говорили. Один из судей, кажется, из Скандинавии, молодой, лет тридцати, спросил: а если бы информация о незаконнорожденном ребенке была обнародована не в прессе, если бы подруга принца упомянула об их отношениях, скажем, в своей биографической книге - это можно было бы считать подсудным нарушением приватности? Адвокат Альбера не смог ответить на этот вопрос.

- Снежанна, вы сами не раз защищали в судебных спорах журналистов. И к тому же слывете человеком откровенным. Скажите честно, а мы в своих публикациях не перебарщиваем? Прессу часто упрекают именно в том, что она нарушает личное пространство граждан… Как громкий процесс, так после публикации о нем жди иска. Модно также обвинять журналистов в клевете.

- Вас сейчас поставили в очень жесткие рамки, особенно с освещением судебных процессов. А если в целом отвечать на вопрос, то я не припомню пока ни одной публикации, которая бы реально отвечала уголовной норме о клевете. То, что понятие клеветы нужно декриминализировать - однозначно.

Журналистам надо разрешить как можно больше. Тогда меньше станет в государстве запретных тем. Когда нарывы - наружу, общество начинает с ними бороться.

На верном пути

- У вас на страничке в «Фейсбуке» была выложена фотография, а под ней такой, я бы сказала, программный комментарий…

- Да, фото из Франции. И мне написали, что, видно, европейский воздух благотворно действует - такие у нас расслабленные лица. А я ответила, что воздух и у нас достаточно хорош. Там умиротворяет другое.

У них любой человек точно знает, что не будет подвергнут никакому беззаконию. И дело даже не в таких страшных вещах, как насилие в полиции или что-то подобное. Там, если ты в троллейбусе оказался без билета, тебя готовы выслушать, понять и простить на первый раз. Не унизить, не потоптаться на твоем достоинстве. Поэтому у европейцев сплошь такие лица - не отягощенные ожиданием плохого.

- Вы вернулись. И что - есть разница между Снежанной Ким до Страсбурга и после?

- Я воодушевлена. Я ведь вне системы. Могу похвастаться, что за 8 лет работы у меня нигде не образовалось никаких связей. Ни в суде. Ни во власти. И не будет. Единственная гарантия, которую я даю людям, которые ко мне обращаются, - в том, что буду честно заниматься их делом. Сейчас я себя почувствовала сильнее, потому что лишний раз убедилась, что нахожусь на правильном пути.