Житикаринца Валентина Алексеева фашисты расстреливали и сжигали, он остался жив

Почти 30 лет назад в одном из совхозов нашего района я познакомилась с человеком, судьба которого подобна описанной в знаменитом стихотворении Мусы Джалиля «Варварство». Казненный гитлеровцами поэт в тюрьме успел потрясающе написать, как звери из цивилизованной Европы расстреливали беспомощных женщин и детей. Скоро очередной день Победы, который прежде всего - День скорби и памяти. И мне захотелось рассказать читателям «НГ», особенно молодым, как фашисты убивали Валентина Александровича АЛЕКСЕЕВА, а с ним вместе 150 односельчан.

Валька из партизанского края

Оказалось, сейчас он живет в Житикаре, в одном со мной микрорайоне… А впервые я увидела его в 1985 году - тогда в СССР повсеместно обсуждали проект новой программы коммунистической партии. На собрании в совхозе «Степной» слово предоставили звеньевому лучшего уборочного звена Валентину Алексееву. В программе партии были слова: «Защитить и упрочить мир, обуздать силы агрессии и милитаризма во имя жизни нынешнего и грядущего поколений...» На них и обращал внимание Алексеев, говоря, что «если нет войны, не будет сирот, вдов, горя. Будет только жизнь!».

Сам он так рано, как может, немногие из нас, узнал цену жизни. Узнал, пройдя через ужас.

Семья Екатерины Ивановны Алексеевой жила в деревне Горушка Псковской области, мужа она схоронила в 1939 году, одна воспитывала троих детей, младшим был семилетний Валентин.

Осенью 1941 года к их местности подошел фронт. Рядом с деревней, вдоль реки Шелонь, по шоссе Киев - Ленинград отступали части Красной армии, а потом двинулись немецкие войска. Гудели машины, мотоциклы, катились орудия, чужие солдаты ехали и на велосипедах.

Валька Алексеев вместе с пацанами с противоположного берега реки старался разглядеть фашистов. В их село немцы не заходили. Но со временем в Горушке появился староста, приезжали жандармы. Землю раздали жителям, обязали сдавать для армии фюрера хлеб, мясо, масло. Поначалу сохранялась и школа, Валентин учился в первом классе писать, читать, разучивали стихи («Вот моя деревня, вот мой дом родной»), слушали сказки. Учителя были советские. Но появлялись немецкие издания с портретами Гитлера.

Массовых публичных расправ в Горушке не видели, но отдельные трупы замученных людей были, а некоторых жителей увозили бесследно. И старосты у них менялись часто, если очень выслуживался перед немцами - его убирали партизаны, а если благоволил к жителям - фашисты увозили в райцентр, на станцию Дно, и больше его никто не видел. Там же расправлялись с военнопленными и с теми, кто помогал партизанам.

Так прошло более двух лет. К Екатерине Ивановне иногда тайком пробирались красноармейцы. Обедали, мать отдавала им все продукты, и они уходили в лес. Ее дочь Нину, которой едва исполнилось 15 лет, отправляли в Германию. Когда состав с подростками уже стоял на путях, началась массированная бомбардировка. Нина вместе с другими молодыми людьми сумела убежать. Потом она боялась открыто появляться в своем селе.

Когда была прорвана блокада Ленинграда, началось отступление гитлеровцев. Но они уходили так, чтобы после них на русской земле не оставалось ничего живого. Тем более в партизанских краях, к которым относился и Дновский район. Некоторые жители Горушки на всякий случай готовили землянки в лесах, обычно фашисты боялись углубляться в лес.

«Не бойтесь, я вас прикрою...»

По тому же шоссе вдоль Шелони теперь спешно отходили фашисты, и жители Горушки надеялись, что минует их участь сел, уже разгромленных в двух соседних районах. Но февральским днем 1943 года нагрянули каратели. С факелами они бросились во дворы, поджигали дома, а людей прикладами выгоняли на улицу.

- Я хорошо помню погоду, был морозец, такой обычный, серенький денек, - вспоминает сегодня Валентин Александрович. - Сначала нас погнали к постройкам, видно, хотели там закрыть и поджечь, но люди бросились врассыпную. Несколько человек были убиты. Других - женщин, детей, стариков - выгнали за село, остановили за мостом. Каратели стали целиться. Раздался плач.

Екатерина Ивановна как можно спокойнее сказала детям, Валентину и двенадцатилетней Тоне: «Не бойтесь, я вас прикрою. А вы падайте на землю с первыми выстрелами и, что бы ни случилось, не кричите, не плачьте, не шевелитесь, лежите тихо до поздней ночи». Надежду на спасение, наверное, вселяло то, что не была вырыта могила. Грянули залпы, Валентин увидел, как мать схватилась за плечо, как полилась ее кровь. Вокруг все заголосили.

Может, мать, падая, намеренно сшибла с ног сына, а может, от страха он потерял сознание и сам упал. Немцы еще ходили и добивали стонущих. А потом набросали на них солому, облили горючим, подожгли и скрылись. Тоня лежала рядом с матерью и боялась пошевелиться, дотронуться до нее рукой. Когда стала задыхаться от дыма, осторожно поползла между трупами.

Несколько спасшихся уже ходили по страшному погосту, тушили огонь, отыскивали раненых. Валентин очнулся от того, что кто-то его дергал за ногу. Это была Тоня, она уже не надеялась увидеть брата живым… Муса Джалиль описал такие страшные события тоже в 1943 году, но на полгода позже псковских - в октябре. В его стихотворении есть пронзительные слова: «И в ярости рыдала мать-земля...»

Жизнь после расстрела

Деревню сожгли. Все, чудом оставшиеся в живых после расстрела, - их насчитывалось человек двадцать из полутораста жителей - ушли в лес. Жили в землянках, питались чем придется, ходили на пепелища, отыскивая остатки съестного. Большой удачей было, если где-нибудь находили обгоревший скот. И еще люди опознавали своих родных, вытаскивали из-под пепла и хоронили. Алексеевы смогли узнать свою мать только по остаткам шубки.

После Валентин жил у престарелой бабушки в селе Новом, было голодно. И кто-то посоветовал ему податься в детский дом. Он сел на поезд и поехал куда глаза глядят. «Зайцем» добрался до Минска, там и нашел приют.

В 1949 году его направили в ремесленное училище при заводе, в котором налаживался выпуск тракторов «Беларусь». Валентин получил специальность слесаря по ремонту оборудования. Несколько лет работал на радиозаводе, а затем появился представитель будущих целинников Семен Цурлуй и стал агитировать молодежь ехать на новые земли. Да и по радио постоянно звучали эти призывы. И в начале 1955 года Валентин оказался в голой казахстанской степи, где предполагалось создать совхоз «Степной».

Он окончил в Тарановском районе училище, стал трактористом и комбайнером. О том, как трудился всю жизнь, говорят его дипломы, почетные грамоты, благодарственные письма, то есть те незамысловатые бумаги, о которых часто говорят скептически. А между тем это хорошая трудовая летопись каждого.

Первая грамота от декабря 1955 года за то, что Валентин Алексеев постоянно перевыполнял нормы вдвое. И подпись директора - того самого Цурлуя, что через год стал Героем Социалистического Труда. Есть свидетельство о занесении в октябре 1969 года фамилии Алексеева в областную Книгу трудовой славы. Есть диплом ударника жатвы 1989 года.

Помните - это дети войны

Все, кто знает Валентина Александровича, отмечают его доброту, талант наставника, особую расположенность к людям. Меня в нем поражает невероятная скромность. Он никому никогда не рассказывал о том, что пережил в детстве. А ведь приходилось выступать перед молодежью, школьниками, но говорил всегда лишь о профессии, о целине, о Победе. Недавно я рассказала акиму села, где Алексеев прожил десятки лет, о судьбе этого человека, и тот признался,что впервые об этом услышал. Спрашиваю у Валентина Александровича, носит ли он когда-нибудь свои награды - у него медали «За освоение целинных и залежных земель», «За трудовое отличие», «Ветеран труда» и орден Трудовой Славы. Ответил, что только тогда они были на его пиджаке, когда их вручали. Видно, не внешние знаки человеческого достоинства для него важны.

С каждым годом, с каждым днем все меньше остается участников войны. Но живут такие свидетели зверств фашизма, как Валентин Алексеев. Дети войны, подранки, которые чудом уцелели под пулями и в пожарищах, голодали, бедовали, тяжко работали. Убеждена, они нуждаются в особом внимании, поддержке государства.

Валентин Алексеев в первые годы самостоятельной работы. Примерно 1953 г.

Ветеран труда Валентин Александрович Алексеев с женой Валентиной Васильевной и внуками в наши дни.

Фото из семейного архива Валентина АЛЕКСЕЕВА