О характере дискуссии по поводу интеграции с Россией.

Статья «Боязнь конкуренции», опубликованная в предыдущем номере «НГ», вызвала острую дискуссию у пользователей сайта www.ng.kz. Ее характер лишний раз подтвердил вывод автора этого материала о том, что в оценке перспектив интеграции Казахстана и России существует много наносного, тормозящего продвижение казахстанского общества по пути развития. Комментарии, высказанные читателями, вызвали необходимость вернуться к этой теме и поговорить о ней более подробно.

Идем не тем путем

Эмоциональный накал, который всегда возникает во время полемики по национальным вопросам, невольно заставляет задуматься: а надо ли «заводить» людей, разжигая нездоровые страсти? Лично меня не устраивает роль провокатора межнациональной розни. Но что сделаешь, если у нас есть люди, которые усугубляют и без того сложный процесс межэтнической притирки. Не лучше ли выяснять позиции в дискуссиях, чем переходить к активному противодействию с оружием в руках?

В публикации «Боязнь конкуренции» сделана попытка найти объяснение, почему 38% казахстанцев выступают против интеграции с Россией. Эту цифру в интервью одному из телеканалов назвал директор института парламентаризма партии «Нур Отан» Болат Байкадамов.

Причина активности обсуждения этой темы понятна. Она вызвана действиями по созданию Таможенного союза и Единого экономического пространства Казахстана, России и Беларуси, а также официальным заявлением о формировании в 2015 году Евразийского союза. За 20 лет суверенитета в постсоветских республиках образовались достаточно сложные по структуре общества, раздираемые множеством противоречий. Поэтому ждать единства в оценке движения в сторону межгосударственной интеграции не приходится. Другое дело, что нужно отшелушить идейки, за которыми стоят чисто групповые интересы, зачастую противоречащие потребностям остальной части общества, от идей, дающих более достоверную картину мира.

Главные аргументы, которые в комментариях по упомянутой публикации «НГ» высказали противники интеграции Казахстана с Россией, постоянно вертятся вокруг истории отношений между этими странами. Добровольно ли Казахстан присоединился к России, был ли Казахстан до 1991 года колонией, что стало бы с Казахстаном, если бы он шел своим путем, и т. д. и т. п. Набор не новый. К сожалению, за 20 лет активной идейной вспашки на этой ниве хорошего урожая мы так и не получили.

Может, мы идем не тем путем? Почему, например, никто не обсуждает, какие могли быть уши, руки и ноги у ребенка, если бы его мама зачала от другого мужчины, да еще бы и выбрала определенное расположение планет? Если на воспитание ребенка пытаться перенести свои фантазии об упущенной альтернативе, то возникает опасность, что на выходе получишь морального урода.

Тогда зачем придумывать различные несостоявшиеся сценарии в истории своего народа? При этом убеждая себя и других, что, дескать, мы могли быть другими, и поэтому давайте совершать поступки, присущие тому самому мифическому образу, который нам очень нравится.

Сегодняшний Казахстан – это дитя всех людей, которые его создавали в течение сотен лет. Они его лепили, как могли. То, что со скудной для такой огромной территории численностью населения, с далеко не курортным климатом, вдали от морских путей удалось сохранить цельность страны – это главный итог существования в рамках так называемой империи. Сейчас можно сколько угодно сетовать на «утрату национальных обычаев», искать крайнего, на которого можно возложить всю вину, но что сделаешь, если у вас родился ребенок, у которого, например, форма ушей далека от идеала. Можно, конечно, провести пластическую операцию, но еще неизвестно, как он себя поведет, превратившись в искусственного красавца.

Кому нужна стерильность?

История взаимоотношений Казахстана и России не так проста, как это кому-то может показаться, но и не так драматична, как ее сейчас пытаются представить. События прошлого зачастую вырываются из исторического контекста и оцениваются с позиции сегодняшнего дня. Когда это делается только в рамках исторических исследований, проблема - только в научной добросовестности. Но беда, когда такой подход переносится на практическую политику. Можно долго мусолить, кто в советское время кому больше отдавал: Москва Казахстану или наоборот. Сегодня важнее понять другое – в экономическом отношении развивать связи с Россией необходимо, и удобнее делать это в союзнических формах.

Что касается утраты суверенитета, то о какой угрозе с этой стороны может идти речь, если управленческая элита Казахстана, проводящая сегодня политику развития интеграции с Россией, в первую очередь заинтересована в сохранении независимости страны. Это ведь жизненная основа ее процветания.

Теперь относительно «культурного» давления со стороны русских. Разве мы - и русские, и казахи - не испытываем аналогичное со стороны англосаксонской культуры? Это объективный процесс. Идет взаимное проникновение культур, и это только обогащает нации. Вообще говоря, стерильная этническая культура сегодня возможна лишь у аборигенов какого-нибудь малопосещаемого острова. В конце концов, для поддержания казахской национальной культуры можно выделить больше средств. Но использовать культурологический фактор против интеграции с соседом, которого мы лучше понимаем как раз по причине родственности культур, это вопреки здравому смыслу.

И последнее. В дискуссиях на эти темы нам нужно уходить от установки, кто - хуже, кто – лучше, чья история богаче, чья – беднее. Нет народов плохих или хороших. Есть лишь индивидуумы, которые то ли по недомыслию, то ли по злому умыслу спекулируют на наших различиях.