Так ли нужна маргиналам забота государства?

Идешь домой с работы. У подъезда жмется бездомная кошка. Остановишься, остро царапнет кошачьим коготком жалость, идешь в магазин за сосиской. На обратном пути равнодушно скользнешь взглядом по бомжу, роющемуся в мусорном контейнере. Живая часть свалки, что не радует глаз, но давно ему привычна. По-настоящему мы замечаем его только, когда ночью в подъезде спотыкаемся о пьяное спящее тело. Тихо материмся, зажимаем нос. Он не такой, как мы. Он не ходит на работу, не учит с детьми уроков, не копит на отпуск. Он не наш. А чей? Государственный?

«Сосновый бор» для бомжей

Знакомые мысли, правда? Мы не видим бомжей, пока они нам не мешают. Кочуют себе потихонечку по городу, в мусорках роются, копейку «на хлебушек» выпрашивают. Но стоит им поселиться непосредственно под вашими окнами - зла не хватает. А, собственно, на кого? На этих людей, добровольно опустившихся на дно жизни, или на властей, которые позволяют жить им рядом с нами, благополучными?

Вот и Галина Подольская об этом частенько задумывается. Прямо за ее домом по адресу Киевская, 26 прочно обосновалась колония маргиналов. Звонки в полицию и акимат результатов не дали. «Наша Газета» для пенсионерки - последняя надежда.

Первым делом Галина Егоровна ведет нас на балкон, откуда открывается «шикарный» вид. Вдоль АЗС «Иволга-Холдинг» тянутся серые теплотрассы. Вся территория вокруг них завалена мусором: бутылками, консервными банками, бумажками. Если немного поднапрячь зрение, в небольшой сосновой рощице можно заметить сидящих на земле людей.

- А это их «санаторий» «сосновый бор», - объясняет Галина ПОДОЛЬСКАЯ. - Они летом здесь пикники устраивают, дерутся, в любовь играют. Зимой в колодцах живут. И ладно бы этим все ограничивалось. Но самое страшное, что у них постоянно пожары случаются: то в колодце загорится, то еще где. А живут они возле самой заправки. Мы запросто можем все взлететь на воздух! Живем в постоянном страхе. Обращались  к руководству заправки, но они говорят, что ничего не могут сделать. Полиция приезжает только когда что-нибудь случится. Например, в прошлом году здесь же один бомж убил другого. Народу в погонах приехала тьма — все оцепили, всех допросили. В 2009 году два трупа из коллектора достали — сгорели. На все наши просьбы заварить колодцы никто не реагирует.

Бауржан, Шал и Люся

Отправляемся в рощицу, облюбованную бомжами. Преодолевая брезгливость, стараясь не наступить на «пожитки» бомжей, подходим к бездомным. Двое мужчин и женщина в рванье сидят по-турецки на земле среди зловонных куч. Поодаль - старый, с клочьями выпадающей ваты, матрас. Бомжи трапезничают. Глотнув прозрачной жидкости из пластиковой «полторашки», маргиналы по очереди лезут грязными пальцами в банку с квашеной капустой. Уже навеселе. К нам, чужакам, отнеслись настороженно.

- Тут люди на вас жалуются, что вы мусорите, - представившись, говорим притихшим обитателям «санатория».

- Это не мы,  - сразу отнекивается бородатый бомж в шапке и с голой грудью. - Мы всегда за собой убираем.  В пакетик мусор складываем и - в контейнер. Мы, бродяги, живем, никого не трогаем. Бичей же очень много, не мы одни. Вот тут недавно с Астаны два вагона бомжей привезли. Они по всему Костанаю разошлись. Некоторые воруют даже. А наша семья - семеро человек — вообще не ворует и не мусорит. Даже вот со второго отдела менты нас знают, не трогают.

- Слишком много говоришь, они все записывают, - хриплым голосом одергивает разговорчивого мужчину лохматая подруга, показывая рукой на диктофон.

- А ты замолчи, когда я говорю! -  повышает голос мужчина. - Пускай записывают, это правда. Люди хоть почитают, как мы живем.

Ему никто не перечит, и мы остаемся. Мостимся на корточках рядом с бомжами и знакомимся. Главный здесь, как мы уже догадались, самый разговорчивый - Бауржан. Из-за клочкастой бороды и корки грязи на лице, сложно определить его возраст. Бауржан расставляет точки над «и»:

- Мне 22 апреля 31 год исполнился, я с Лениным в один день родился. Шал (показывает на самого молчаливого бомжа) на мой день рождения мутил. Металл поднял, бухалова взял и еды. Я плохо помню свой день рождения. Рахмет ему, конечно.

- А что с руками у вас? - спрашиваем, глядя на изувеченные руки Бауржана.

-  Обжег по пьяни. Полез в костер за картошкой. Вот моя теперь лечит. Это моя женщина, - кивает Бауржан на «красавицу» Люсю.

Она, почесываясь, поправляет грязную рваную одежонку, по которой беззастенчиво ползет таракан, и почти кокетливо говорит:

- Не снимайте меня. Грязная я совсем, только с «калыма» пришли.

Выясняем, что троица с утра уже побывала на заработках. Бауржана, Шала и Люсю наняли, чтобы убрать территорию вокруг одного здания. Заплатили тысячу тенге на троих и дали банку квашеной капусты. Заработанное товарищи потратили на сигареты и «самопал». Где достать самогонку знает каждый бомж. Стоит пол-литра «живой воды» всего 120 тенге.

- Мы работы не боимся. Бывает, даже поработаем, а нас в дом позовут - горячее дадут, хлеба... - мечтательно говорит Шал.

Это, скорее, исключение. Пропитание бомжи в основном достают себе сами. Главная «кормушка» - мусорные контейнеры. Что нашел, то и съел. Но наличные деньги у бродяг тоже водятся.

- Бутылки мы не сдаем, - объясняет Бауржан, не обращая внимания на вой Люси. Женщина пыталась подкурить сигарету и обожгла палец. - Это невыгодно. Что там 2-3 тенге... В основном железо и «цветняк» собираем и сдаем. Правда, соседние бичи наглеют иногда. Нет-нет и деремся с ними. Они считают себя типа крутыми. Бывает, болеют с бодуна, а тут  - оба-на! - мы с металлоломом идем. Дождутся, пока мы с деньгами обратно пойдем, и отобрать пытаются.

Под конец разговора алкоголь развязывает язык всем. Бомжи смелеют и немного приоткрывают завесу над своей прошлой жизнью.

Кто и как докатился

Бауржан жил в Тарановском районе, был женат. После развода 8-летняя дочка Гульназ осталась с женой, которая снова вышла замуж. В Костанай Бауржан поехал за дядькой, который здесь бомжевал. В итоге примкнул к нему.

- У меня матушка есть, сестры. Зовут к ним жить. Вот только дядька не хочет, говорит, что здесь и помрет. Старый он уже, ну как я его брошу? - говорит Баур.

Шалу 49 лет. Настоящее имя назвать он стыдится. Все-таки афганец — два года воевал.  Бомжует только 3 месяца.

- Присел на стакан, вот здесь и очутился, - признается Шал. - Пенсию мою получает сын. Я лично ее на него оформил. Если сам получу, всю на стакан пущу. Пусть сын лучше пользуется. Правда, он меня не слишком рад видеть. Да и я от него убегаю, он меня морально убивает, словами.

У 36-летней Люси самый большой стаж бездомной жизни. Она и сама уже не помнит, когда оказалась на улице. Давным-давно у нее был муж, ребенок. Жили они в Карабалыкском районе. После смерти супруга оказалась без жилья, приехала в Костанай, нашла таких же, как она, бездомных друзей. Ее 17-летний сын учится в Костанае в лицее, живет с родственниками. С мамой не видится.

- А вы никогда не хотели получить документы, устроиться на работу? Можно же в центр социальной адаптации пойти, где вам помогут, - задаем главный вопрос.

 - А что нам в центре социальной адаптации делать? - отвечает за всех Бауржан. -  Я лучше на улице останусь. На трубу упаду и буду жить - там тепло. Или в колодец упаду, там тоже хорошо. А в центре адаптации охранники гоняют. Заработаешь что-то — деньги отбирают. Бьют очень сильно. Это же не люди, это звери. Родного дядьку моего как-то туда забрали. Он еле ходит, старый уже совсем, а его работать заставляли и били. У него с ногами плохо. Оттуда ползком пришел еле-еле.

Как иллюстрация к рассказу Бауржана на горизонте появляется сгорбленная фигура старика, который еле передвигает ноги. В руке — баклажка с водой.

 - А вон и дядька мой идет, - радуется Бауржан.

Он бежит к старику, берет у него из рук тяжелую бутыль. Бережно взяв под локоть мужчину, он ведет его к остальным. На этой чисто «человеческой» ноте мы попрощались с собеседниками.

 - Дай Аллах вам здоровья! - на прощанье пожелал Бауржан.

Государство заботится

Статьи за бродяжничество ни в одном из казахстанских кодексов нет. У костанайских бомжей до недавнего времени было только два пути: либо «упасть в колодец», либо пойти в центр социальной адаптации. И только в этом году появился третий вариант — 50 на 50. На днях в Рудном открылась первая ночлежка для бомжей.

 - Дом ночного пребывания создан специально для тех людей, кто не хочет менять свой образ жизни и отказываться от бродяжничества. Отделение будет открыто летом с 9 часов вечера до 9 часов утра, а зимой с 6 часов вечера до 10 часов утра, - пояснила «НГ» начальник отдела ГУ «Управления координации занятости и социальных программ акимата Костанайской области» Ольга ПОПОВА. - Здесь бездомные смогут поесть, помыться и продезинфицировать одежду. Пока в нем 10 мест, но в дальнейшем планируется их увеличение. В Костанайской области это пилотный проект.

Дальше — больше. В 2013 году в Костанае планируют создать мобильную службу социального патруля. Специалисты будут оказывать медицинскую помощь бомжам прямо на улицах и разъяснять им, куда они могут обратиться, если захотят отказаться от бродяжнического образа жизни. Обрадуются ли «свободолюбивые» бомжи этим нововведениям?

Фото Николая СОЛОВЬЕВА