Павел Кашин о Костанае, творчестве, женщинах и человеческом счастье

Павел Кашин - это не просто сценический псевдоним бывшего костанайца, прославившегося в 90-х песней «Город». Павел Кашин - это название целого уникального жанра, в котором поет только он один. Большой оригинал в музыке  и в жизни соткан из противоречий. Самобытный композитор, тонко чувствующий поэт, боксер, любимец и любитель женщин, в прошлом последователь Будды. Со всей этой гремучей смесью внутри внешне Павел спокоен и даже немного отрешен. Эксклюзивное интервью «НГ» певец и музыкант дал за день до концерта, посвященного десятому дню рождения «Нашей Газеты».

Счастливый билет в одну сторону

-        Павел, насколько мне известно, вы не были в Костанае лет 18. Что больше всего запомнилось из вашей прошлой костанайской жизни? И как вам он, город вашего детства и юности?

-        Честно говоря, я Костанай не узнал, здесь изменилось все. В Костанае я жил до 14 лет, поэтому меня с ним связывают детские воспоминания. Вот Рудный - это другое дело. Там я поступил в музыкальное училище. Рудный - это много портвейна и веселья с барышнями. С утра футбол, вечером опять веселье. Я был не самым прилежным учеником и довольно бездарным. В оркестре меня посадили за вторую басовую балалайку как самого неперспективного.

-        А через несколько лет самый «неперспективный» стал собирать полные залы. И не где-нибудь, а в Санкт-Петербурге и Москве. Как у вас это получилось?

-        После музыкального училища я пошел устраиваться в костанайскую филармонию. Я тогда еще не особо умел играть на саксофоне, да и к тому же мне через полгода нужно было идти в армию. В филармонии мне прямо сказали - сходи-ка ты сначала отслужи. До сих пор благодарен, что в филармонию меня не взяли. Потому что после армии я сразу поехал в Питер. Я уже успел там побывать, и для себя решил - жить нужно только в Петербурге. Просто купил билет в одну сторону и поехал. В кармане было 60 рублей, которые я пропил буквально в первый же день.

-        Человек, особенно музыкант, едет в большой город, когда ему становится тесно. Вы выбрали Питер в поисках большой аудитории и пространства для творческого размаха?

-        У меня вообще атрофировано чувство, которое должно радоваться за славу. Я очень долго играл джаз на улице, зарабатывал таким образом деньги. Записывал на каких-то дрянных студиях первый альбом. Выпустил виниловую пластинку, которая была одной из последних виниловых пластинок вообще в Союзе. Все это не пошло. Потом на $800 я снял клип «Город», который чудом стал сам крутиться по телевизору. Следующий альбом «Гномики» как-то сам собой стал знаменитым. Потом «Подсолнух».

-        При упоминании вашего имени многие вспоминают кудрявого меланхоличного юношу с большими грустными глазами. Вы сами создали для себя такой образ?

-        Почему-то всегда из меня хотели сделать ангела и Пьеро, но это, конечно, не мое. Я абсолютно адекватный. И сам себя романтиком ни в коем случае не считаю.

Годы за границей

-        Вы уехали за границу на самом пике популярности. Почему? Что-то не заладилось или нужны были новые впечатления?

-        В разгар 90-х не было особого смысла оставаться в Петербурге - здесь господствовала братва. Вы, наверное, в силу молодости не помните, что такое девяностые. Человек мог просто идти по улице и попасть в перестрелку, в клубах свистели пули. Все развалилось, шоу-бизнес стал никакой. Он состоял из каких-то бандитских корпоративов, и я решил уехать на 3-4 года за границу. Хотел посмотреть, как живет мир.

Вернулся после того, как увидел в новостях Ельцина и Горбачева - один орал как резаный, другой болел. Я подумал, что в России совсем все плохо, и вернулся. Когда я прилетел, в Петербурге даже не было освещения, просто был темный город. Помню, как я попытался поймать машину и возле меня остановился шестисотый «Мерседес». Решил, что это фанат хочет меня подвезти. Оказалось, что человек просто подрабатывал извозом. Тогда я понял, что кризис дошел до самого пика.

-        В Россию вас вернуло чувство патриотизма?

-        Я не собирался в общем-то оставаться за границей. Я понимал, что мы разные. Даже если ты семи пядей во лбу, за счет разницы культуры и языка ты не можешь быть равным с англичанами и американцами. Просто потому, что это не твой родной язык, это не твоя родная страна. Но узнавать чужую культуру всегда интересно. В Чикаго я изучал английскую и американскую поэзию. Писал там сценарий для фильма. В общем, как experience - это супер, но больше трех лет там делать нечего.

Дело в том, что в Америке феминизм напрочь разрушил отношения между мужчиной и женщиной. Что, в принципе, для меня является первостепенным в жизни. На элементарный знак внимания дама в Чикаго реагирует неадекватно - сразу начинает хамить. К тому же выглядят там женщины очень плохо. К сожалению, главное развлечение в этом городе - поедание пиццы. Большие шумные российские города мне нравятся больше. В Москве, конечно, отвратительно, ритм просто сумасшедший. Но в Тибете просветленным может быть каждый - там нет раздражителей. А в Москве много искушений. Это лучший город для вдохновения.

Меня способны воспринимать три процента

-        У вас очень интересные тексты - ювелирно прописанные образы, странные, волнующие, где-то даже слишком откровенные. Где вы берете идеи для песен?

-        Чаще из книг. Сейчас я вообще зациклился на одной. Открыл для себя Владимира Вестника - «Правда обманутому человечеству». Читаю и понимаю, что все остальные мне уже неинтересны. Вестник - это первый человек, который смел буддизм для меня вообще.

-        Вы увлекались буддизмом?

-        Раньше я тщательно изучал буддизм и прочие религии. Если бы я сейчас не был увлечен этой книгой, то мне нравились бы Милан Кундера, Шодерло де Лакло, Саша Соколов. Я брал идеи преимущественно из их книг. Конечно, попадая в песни, они сильно изменились.

-        Вы считаете себя известным человеком?

-        Нет. Меня крутят ровно столько, сколько надо. Вряд ли я буду счастлив, если все гопники будут опять тыкать в меня пальцами, как это было раньше. К тому же меня способны воспринимать только 3-5 процентов населения.

-        Но ведь одно время у вас было довольно много почитателей. В 90-е публика была в восторге от «Города», «Барышни», «Подсолнуха». Эти песни, как говорится, вышли в массы. Их полюбили, а значит восприняли...

-        Я думаю, что большинство людей их просто не поняло. Когда Колумб бросил якоря возле берегов Америки, индейцы несколько дней просто не замечали кораблей. Потому что они не могли воспринимать того, чего они не видели раньше. Это только потом аборигены стали потихонечку отличать парусники. Так же и с песней. Если она говорит о том, о чем человек никогда не думал, она просто проходит мимо ушей. 

-        Слишком сложные тексты?

-        Скажем так, у разных людей разные направления мыслей. Если крутить меня на радиостанциях все время, люди повесятся (улыбается). Не надо грузить тех, кто не хочет, чтобы их грузили. Контент радиостанций и музыкальных каналов должен отвечать потребностям людей. В России лагерная лирика всегда будет иметь больший процент почитателей, потому что полстраны отсидело. Я думаю, что отсидевшие меня вообще не воспринимают как артиста. Мы просто на разных языках разговариваем.

-        А я вас видела недавно на «Шансон-ТВ»...

-        Там сменилось руководство, которое решило жестко поменять формат. Сейчас на «Шансоне» крутят меня, Гарика Сукачева и группу «УмаТурман». Кстати, руководство таких каналов не берет с артистов денег. Чего не скажешь о «МузТВ» и прочих ему подобных. Там за эфир просят 350 евро, поэтому и контент соответствующий - с Рублевки. Но я не считаю, что каких-то песен не должно быть.

Женщины не должны отвлекать все время

-        Как насчет концертов? Или поете исключительно для своих на каких-то закрытых квартирниках?

-        Да нет, я в общем даю 4-5 концертов в месяц. Это с квартирниками вместе. Но они не закрытые, там собирается 60-80 человек. Проходят они у меня на фотостудии. На квартирниках я не только пою сам, но и приглашаю других артистов. Например, 26 апреля выступает мой друг Джанго. Борзов выступал недавно. У меня пели «УмаТурман», «Несчастный случай».

-        Дружите с кем-нибудь из шоу-бизнеса?

-        С Джанго. А «Ума Турман»... Они все время выглядят так, как будто только что с самолета и невменяемые (смеется).

-        В перерывах между концертами и написанием песен вам наверняка удается выкроить немного времени для себя. Как любите отдыхать?

-        Из-за фотостудии у меня нет свободного времени. Успеваю только встречаться с друзьями. У моего друга сомелье, мы пробуем вина, и напробываемся так, что потом дурно. Еще я занимаюсь боксом для того, чтобы не набрать вес.

-        Насколько мне известно, вы не женаты. Вам больше по вкусу холостой образ жизни или не можете найти близкую по духу женщину?

-        Ну, есть люди, которые живут неженатыми. Люди, они же как муравьи. Есть рабочие муравьи, есть солдаты, есть разведчики, няньки... И ни в коем случае нельзя функции менять. Если бы я женился, я наверняка не смог бы писать песен. Таких песен. Несомненно, женщины присутствуют в моей жизни, но они не должны отвлекать меня все время. Я был женат очень счастливо 8 лет, но это был такой особый случай. Это долгая история.

-         Вы считаете, что сейчас идете по своему жизненному пути?

-        Именно сейчас да, считаю. Еще недавно имел сомнения, но после Вестника думаю, что у меня все очень хорошо. Существует мнение, что нет счастья, есть отсутствие несчастья. Я думаю, что я наименее несчастный из всех...

Фото Нургельды ДЮСЕНОВА