Исследователи пытаются по-новому взглянуть на прошлое Костаная

Местные историки утверждают, что и знать-то пока нечего. Потому как история Кустаная еще не написана (прежняя транскрипция в названии города в данном тексте употребляется, чтобы не путать читателя). Точнее, некоторые тексты уже есть. Они даже изданы отдельной книгой «Кустанай вчера, сегодня, завтра», выпущенной в 1979 году к празднованию 100-летия со дня основания города. Но вот беда: ряд очень важных событий, исходя из идеологических соображений тогдашней власти, поданы там однобоко, а некоторые периоды вообще выпали, будто жизнь в эти годы прекращалась.

Не решил эту проблему и двухтомник «Истории Костанайской области», выпущенный уже в начале 2000-х годов, когда многие архивные материалы для исследователей стали более доступны. А потому кустанайские историки решили еще раз стряхнуть пыль с залежавшихся без употребления документов и попытаться по-новому взглянуть на события, происходящие в одном из старейших населенных пунктов Северного Казахстана.

Интересно, что некоторые из этих исследователей участвовали в написании истории Кустаная с коммунистических позиций. Не получится ли так, что теперь они ударятся в другую крайность, когда советский период рассматривается как «исторический тупик» в развитии Российской империи, где жизнь ее национальных окраин состояла из набора репрессивных мер тогдашней власти, направленных на уничтожение малых народов?

Кандидат исторических наук Иван ТЕРНОВОЙ, организовавший своих коллег на написание истинной истории Кустаная, заверяет, что на этот раз все будет сделано только на основе реальных фактов, подтвержденных документами. Правда, по отдельным годам их в местном архиве осталось не так много. Есть основания считать, что в смутные времена, которые наступили в период распада СССР, некоторые бумаги были уничтожены. Часть документов хранится в тех российских городах, в чьем административном подчинении был Кустанай в разные годы.

Есть варианты и куда более худшие. Анатолий ТИХАНОВСКИЙ, взявшийся за более детальное исследование периода установления в Кустанае советской власти и последовавшей за тем Гражданской войны, обнаружил, что по этим годам в местном архиве вообще нет никаких документов. Хотя о тех годах вроде бы уже много написано. Но дело в том, что эти сведения почерпнуты из воспоминаний очевидцев событий. Причем именно тех, кто поддерживал советскую власть. А ее противники как описывали то время? Ведь именно в таком сочетании можно получить наиболее полную картину происходящего в те годы.

 «Белые» приходят - грабят, «красные» приходят...

Анатолий Тихановский нашел сохранившиеся документы армии Колчака, личные записки белогвардейских офицеров, и события предстали перед ним уже в другом свете. Раньше, например, умалчивалось, что в Кустанае наряду с созданием 16-го Уральского полка, воевавшего с белоказаками, был сформирован 44-й Кустанайский полк, который вошел в состав армии Колчака.

Этот факт говорит о далеко неоднозначном отношении к советской власти у тогдашних жителей этого города. Причем, по оценке Тихановского, отрицательное к ней отношение начал формировать отряд моряков под командованием Чекмарева, прибывших в Кустанай за хлебом для Питера. Зерно отдавать им не хотели. Местная власть, созданная Временным правительством, стояла на стороне населения, поэтому посланцы Ленина вынуждены были ее свергнуть. После этого процесс изъятия хлеба пошел быстрее. Равно как и росло недовольство новой властью со стороны эспроприируемых. А таковых, судя по социальному составу города, в тот период было достаточно много.

Кандидат исторических наук Яков ДУХИН, изучавший дореволюционный период Кустаная, пишет, что в 1914 году основную часть населения составляли так называемые мещане - 17 036 человек и крестьяне - 4 143. Первые занимались кустарным ремеслом, мелкой торговлей, обслуживали более обеспеченных граждан (их тогда насчитывалось около сотни), зачастую имели собственное подсобное хозяйство.

Что касается крестьян, то они были очень близки к мещанам и город использовали как опорный пункт для продвижения в степь. Многие местные купцы вышли именно из этих двух сословий. Как и обнищавшая ее часть пополняла немногочисленный состав рабочих небольших мастерских.

Революция октября 1917 года пришла в Кустанай в форме продовольственного отряда Чекмарева. Хлеб в городе был, но делиться им с голодающим Центром желающих было мало.

- Власть в городе в то время несколько раз менялась, и горожане толком не могли понять, кто какую политику проводит, - говорит Терновой. - Сопровождалось это мобилизацией то в Красную Армию, то в Белую, начались репрессии. До сих пор никто не знает, сколько людей похоронено в братской могиле, возле которой построен стадион. Не известно и кого там хоронили. То ли тех, кого расстреливали белогвардейские каратели, или там лежат все погибшие во время антиколчаковского восстания.

- В любом случае нужно помнить, что это были наши земляки-кустанайцы, которые хоть и воевали друг против друга, но толком и не знали, за что воюют, - утверждает Тихановский. - Страна тогда вся была вовлечена в войну, и она не могла обойти Кустанай стороной. Это был тихий, спокойный купеческий город, где и революционеров-то не было. Но приходит новая власть, начинает устанавливать свои порядки и заставляет людей жить по-другому.

Куда мы без Центра?

Мне показалось любопытным высказывание Тихановского о том, что кустанайцы были «вовлечены в войну». Дело в том, что материалы исследований наших историков говорят о том, что развитие Кустаная в большей степени происходило именно под воздействием внешних сил.

А началось все с обстоятельств закладки этого города. Яков Духин пишет, что в 70-х годах XIX столетия Россия, будучи централизованным государством, нуждалась в наличии опорных пунктов в Казахстане, которые позволяли бы формировать благоприятные условия для развития рыночных отношений в степи, устанавливать регулярные объемы налогообложения и укреплять контакты колониальных властей с представителями местной знати.

Что касается рыночных отношений, то для набирающего промышленную силу Урала нужна была продукция сельского хозяйства, и Кустанай начал развиваться во многом за счет ярмарочной торговли. Населению Урала нужно было продовольствие, что касается собственной промышленности Кустаная, то дальше мельничной обработки зерна, маслобоен и примитивной выделки шкур животных дело не шло.

Не правда ли, эта ситуация напоминает сегодняшний день, после того как экономика нашего региона вышла из системы централизованного управления в границах СССР? Теперь, правда, уже на новом витке развития.

Документы говорят, что уже после того как новый населенный пункт на берегу Тобола окреп, все попытки тогдашней местной власти получить средства государственной казны на развитие наталкивались на громоздкость царской бюрократической машины. Даже, казалось бы, такое нужное для развития рыночных отношений дело, как строительство железной дороги, улучшающее транспортную связь Кустаная с Уралом, пришлось проводить на частные инвестиции.

Как после таких примеров не посмотришь по-новому на переход от свободных рыночных отношений к централизованной экономике, который произошел с установлением советской власти? Молодая Страна Советов свою потребность в хлебе начала решать через объединение индивидуальных земельных наделов в коллективные хозяйства. Так легче было, как сейчас говорят, управлять зерновыми потоками, да и сбор налогов облегчался. Крестьяне взамен получили возможность обзаводиться техникой.

- Документы партийных и советских органов Кустаная тех лет изобилуют рассмотрением вопросов, связанных с заготовкой хлеба и привлечением к ответственности людей, не выполнивших задание, - рассказывает Терновой.

Эта была цена за переход к административному управлению экономикой. Плохо. Но так было. И что парадоксально: вмешательство государства в аграрные дела в последующем превратило Кустанайский край в одного из главных продовольственных «снабженцев» крупных городов России. И государство в ответ вкладывало огромные деньги в развитие кустанайских сел и областного центра.

И промышленностью Кустанай наполнялся по воле внешних сил. Началась Великая Отечественная война и сюда были эвакуированы швейная фабрика «Большевичка» и военный завод, впоследствии реорганизованный в завод химволокна. Разве нашелся бы частный инвестор для строительства камвольно-суконного комбината, кондитерской фабрики и завода дизельных двигателей? Для сбыта продукции нужен огромный рынок, кадры собирали со всего Союза. И без прежнего государства в экономическом смысле они стали в Кустанае инородным телом.

И последнее - человеческий потенциал. Начиная с закладки города, сюда приехали переселенцы. Во время сплошной коллективизации и ликвидации безграмотности направляли кадры из Москвы и Ленинграда. В 30-40-е годы сюда были высланы далеко не худшие люди. Не говоря уже об их профессиональных качествах. Доктор исторических наук Дмитрий ЛЕГКИЙ, например, недавно обнаружил в архиве статданные за 1941 год, в которых записано, что в Кустанайской области тогда проживало около 360 000 немцев. Какие это работники, можно не рассказывать.

- Тогда в каждой школе работал учитель, эвакуированный из какого-нибудь большого российского города, - говорит Легкий, - а в селах это были жены репрессированных крупных руководителей.

Эти люди как раз и формировали тот кадровый потенциал, на котором держалось все дальнейшее развитие региона. Сегодня мы, вернувшись к почти забытым рыночным отношениям периода становления Кустаная, пользуемся плодами их труда. Проблема теперь в том, как историки «перемелют» открывшиеся для них документы. Чтобы не получилось, будто истинная история Казахстана началась только 20 лет назад с провозглашением независимости республики.

Фото предоставлено облгосархивом

ОПРОС

Что мешает историкам быть объективными?

 Бертран РУБИНШТЕЙН, ветеран Великой Отечественной войны, почетный гражданин Костаная:

- Мешает конъюнктурный подход некоторых историков. Они, очевидно, не понимают своей профессиональной ответственности. Эта наука очень сложная. Она занимается такими вопросами, которые, может быть, сложнее некоторых нерешенных до сих пор математических задач. Ее предметом является история человечества, но есть такие люди, которые не изучают реальные факты, а переписывают мнения различных людей, добавляют к ним собственные домыслы и считают, что они «пишут историю».

Дмитрий ЛЕГКИЙ, доктор исторических наук:

- Это дело совести каждого историка. Если раньше кто-то говорил, что нет доступа к каким-то документам, то сегодня многие архивные материалы рассекречены и есть возможность знать более полную картину прошлого. Многое зависит и от гражданской позиции человека. Бывает, что влияет и форма публикации результатов исследований. Если это монография, то человек, ее написавший, сам определяется с выводами. Если это коллективный труд и между авторами возникают разногласия в оценке фактов, то кто-то ради выхода книги идет на компромиссы.

Анатолий ТИХАНОВСКИЙ, публицист:

- Меня лично слово «объективный» применительно к работе историка коробит. Каждый человек, взявшийся за изучение истории края, все равно исходит из своих личных позиций. Объективность заключается только в том, чтобы опираться на документы, на объективные обстоятельства. Но в любом случае он дает только свою оценку.

Святослав МЕДВЕДЕВ, директор ГУ «Государственный архив Костанайской области»:

- Мешает недостаток образования, неумение свою работу выполнять профессионально. Любой ученый должен заниматься поиском истины, и это дело для него должно стать святым. Искать истину, а не руководствоваться конъюнктурными соображениями. К сожалению, именно на этот путь встали сегодня некоторые историки из бывших республик СССР, в том числе и в Казахстане. Главным для исследователя должен быть поиск истины и отстаивание ее любыми, возможными для ученого способами.

Бауыржан НУРСЕИТОВ, доцент Костанайского госуниверситета:

- Многое зависит от того, насколько историк владеет научным инструментарием для проведения исследований. Однако некоторые из них свою работу сейчас поставили на коммерческую основу. Они готовы написать историю края, города или какого-нибудь предприятия такой, какая понравится заказчику и за какую им заплатили. О какой-либо науке в таких случаях говорить не приходится. Такой тенденции нам, наверное, не избежать. Выход я вижу в том, чтобы историки публично обсуждали итоги своих исследований с коллегами, а мы могли бы набраться гражданского мужества и критически оценивать их работу.