На грани жизни

Пишу не как критик - знаток театра, а как один из многих зрителей. Но о своих, личных ощущениях. Спектакль Русского театра драмы «Оскар и Розовая дама» стал для меня своеобразным откровением. Я увидел не пиночки, с помощью которых вроде бы полагается привлекать внимание зрителя, приученного к «камеди клабам», а рассказ о человеке - о ребенке, оказавшемся на грани жизни и смерти. И не просто рассказ, а рассказ-задачу: как жить на этой грани, и можно ли, оказавшись на грани, жить вообще? И как быть тем, кто рядом с ним? Такая вот горькая житейская и при этом глубинно философская история.

Звучали в спектакле и слова о Боге. Что мне показалось невероятно сложным - естественность их звучания. О Боге - так же, как и о Родине - говорить без фальши, без пафоса со сцены, телеэкрана, трибуны очень трудно. Это все равно что ступать по канату над пропастью фраз. Но в спектакле, мне кажется, это маленькое чудо свершилось. Правда, Бог в пьесе - не всемогущий Господь, а скорее Бог в душе, внутренняя опора для того, кто оказался на грани бытия. Но это - отдельная тема, то, о чем люди размышляют веками и тысячелетиями.

Мне же спектакль напомнил и по-своему высветил слова Цицерона о том, что философствовать - значит «приуготовлять себя к смерти». Слова, в которых, как это ни странно покажется, можно услышать... гимн Жизни! Ведь что означала для древних философов готовность к смерти? Умение жить, сколько бы лет или дней ни было у человека впереди. Причем жить человеком. То есть делать простейшие в обычной жизни вещи: не скулить, не подличать, сохранить способность радоваться тому, что приносят мгновенья. Продолжать заниматься тем, что любишь, и уметь сказать самому себе «нет», когда ради продления такой невечной жизни, ради карьеры или текучих благ вроде бы так необходимо переступать через других. О таком несложно писать, но очень непросто этому следовать. Мальчик из пьесы сумел. Древние философы и миллионы тех, кто сохранил наше, тогда еще единое отечество в пожаре Второй мировой, сумели. А вот сумеем ли сегодня мы? Смогу ли так я лично? Честно отвечу: не знаю. Как писал еще сотни лет назад французский поэт Вийон: «Я знаю книги, истины и слухи... Я знаю все. Но только не себя».