11 января коллегией Верховного суда была рассмотрена надзорная жалоба по делу жителя поселка Октябрьский Анатолия Петренко, которого полицейские сделали инвалидом... После обращения в Комитет ООН против пыток костанайца Александра Герасимова в отношении сотрудников Южного ОВД совсем недавно возбуждено уголовное дело. Расследование - на контроле в Генеральной прокуратуре и Администрации президента, так как разбирательство на уровне ООН - прецедент для Казахстана... Вот-вот уйдет в суд дело по поводу смерти заключенного в кушмурунской колонии. Все это стало возможным благодаря работе  Казахстанского международного бюро по правам человека. Что значит у нас быть сотрудником такой правозащитной организации, читателям «НГ» рассказывает заместитель директора Костанайского филиала бюро Анастасия МИЛЛЕР.

Есть результаты

- Анастасия, по делу Герасимова итогов разбирательства еще придется ждать. А каковы результаты обращения в Верховный суд и за что вы там бьетесь?

- Мы считаем, что было назначено слишком мягкое наказание. Так называемое «превышение должностных полномочий» полицейскими сделало человека инвалидом 2-й группы. Он обречен на медикаментозную зависимость, нуждается в операции, получил глубокую психологическую травму, при этом назначенный к возмещению материальный и моральный вред в размере чуть более 800 тыс. тенге до недавнего времени ему выплачивали буквально по копейкам. Только перед новым годом один из подсудимых перечислил ему 230 тыс. тенге. Трое преступников были осуждены к 3 годам лишения свободы, суд не усмотрел в их действиях особой жестокости, напротив - нашел смягчающие обстоятельства, и сейчас экс-полицейские уже готовы пойти на условно-досрочное освобождение.

- И каков результат обращения в Верховный суд?

- Пока постановления на руках у нас нет. Но по предварительной информации - дело направлено на новое рассмотрение в ином составе. Это хорошо, потому что позволит ставить вопрос о переквалификации статьи обвинения, выдвинуть новые исковые требования. Надзорная коллегия также вынесла частное постановление о допущенных нарушениях при рассмотрении дела нижестоящим судом.

- Завершается и расследование по делу о гибели в заключении 23-летнего Каната Мухамбеткалиева, чьи родственники утверждают, что он был избит до смерти.

- Во вторник 11 января утром я созванивалась с адвокатом, и он сообщил, что материалы расследования уже переданы в прокуратуру. А вечером он приехал из прокуратуры и сообщил, что дело уже передано в суд, так что дело уже в суде

- Что конкретно во всех этих ситуациях сделала ваша организация?

- Я опущу начальный этап работы с обращениями граждан. По делу Петренко наша организация через партнеров-грантодателей изыскала средства для оплаты работы адвоката. Потом мы сами немного эту жалобу подредактировали. По делу Герасимова мы собрали очень большое количество информации, подготовили документы. Саму жалобу писал иностранный юрист, имеющий достаточный опыт работы с международными механизмами защиты прав человека, на которого вышли наши партнеры из международной организации «Правовая инициатива открытого общества». 11 января мне сообщили, что дело уже ушло в суд.

По делу Мухамбеткалиева работает нанятый нами адвокат. Важно, что само расследование вела следственная группа при прокуратуре. Наконец реальностью становится, хоть и не большая, но часть международных стандартов по расследованию пыток  - то, что достаточно давно рекомендует Казахстану Международное бюро по правам человека. Для обеспечения беспристрастности расследования вести его должны никак не те органы, против сотрудников которых возбуждено уголовное дело.

Перемены все-таки есть

- Как, по-вашему, уже можно сказать, что правозащитники меняют в РК ситуацию с соблюдением прав человека в лучшую сторону? Все-таки казахстанское бюро действует в РК уже 15 лет.

- Честно, у меня ощущение, что мы своими действиями сдерживаем снежный ком проблем и нарушений, чуть-чуть откатываем его в сторону. Если мы не будем делать эту работу, ком будет неминуемо катиться вниз, увеличиваясь в размерах. Такое вот субъективное ощущение. А объективно - ситуация начинает меняться, правда, пока очень медленно. Но у нашего головного офиса уже налажены хорошие взаимоотношения с Генеральной прокуратурой РК, правозащитники входят в совместные рабочие группы. У нас проходит много круглых столов с представителями госорганов. Без диалога невозможно что-то сделать. Просто кричать, что у нас все плохо, и не пытаться взаимодействовать с государственными структурами - это неэффективный подход. Нужен конструктивный диалог... Другой вопрос, что некоторые сотрудники госорганов не до конца понимают это. Как правило, такое бывает на местах. Но вот у нас в регионе с областной прокуратурой потихонечку взаимодействие налаживается. Простой пример: раньше мы в колонии собираемся ехать, они десять причин придумают, чтобы наш визит не состоялся. Сейчас сами звонят.

- Анастасия, а не получится, что тесное взаимодействие будет мешать вам получать информацию о реальном положении дел в местах лишения свободы? Вы приезжаете, а там на время вашего визита все прибрано, зэки умыты и фруктами накормлены.

- Парадных визитов сама не люблю. Особенно сейчас, когда непременно в них участвуют представители партии «Нур Отан», телевидение. Тогда уж точно будешь ходить по самым замечательным местам СИЗО. Мы поступаем так в ответ на приглашения - отвечаем, что приедем сами через недельку-другую. И основная наша задача - не просто чего-то там «накопать». Наши первые отчеты - для начальников учреждений, чтобы они могли исправить какие-то нарушения. Например, мы были в следственном изоляторе. Там долгое время  в камере у следственно-арестованных 3 лампочки по 60 ватт горели круглосуточно. Хорошо, если ты внизу спишь, а если наверху - свет бьет в глаза, невозможно человеку отдохнуть. Я объясняю, что по международным стандартам это жестокое обращение. Приедет тот же спецдокладчик ООН по пыткам и будет на весь мир потом говорить, как бесчеловечно у нас в СИЗО с людьми обращаются. Через некоторое время начальник изолятора нам с гордостью сообщил: сделали ночное освещение и даже электроэнергию теперь экономим. В одном из учреждений мы обнаружили, что в одной камере штрафного изолятора не было окон, вообще. Люди в четырех стенах в темноте целыми днями находились. Когда начальник УКУИС об этом узнал, был скандал. Когда через два дня я приехала, эта камера была переоборудована в вещевой склад.

Конечно, бывают грубые нарушения. Бывают ситуации, когда нужно немедленно среагировать на происшествие в той же колонии, назначить, например, судебно-медицинскую экспертизу. Мы организация общественная, а решения уполномочены принимать, санкционировать какие-то действия госорганы. Это я еще раз возвращаюсь к вопросу о необходимости взаимодействия.

Как ее выбирали

- А как становятся правозащитниками? Вы такая хрупкая, молодая, ездите по колониям, посещаете СИЗО, сражаетесь с ДВД, да еще по таким случаям, когда ведомство всеми силами защищает честь мундира. Вам нравится это?

- Очень. Может потому, что работа сама выбрала меня. Я училась в обычной житикаринской школе. Ко времени выпуска все еще металась в поисках своего призвания. Хотела даже на экономиста идти учиться, хотя с математикой было плохо. Хорошо было с русским и литературой. Однажды наш учитель истории Галина Олеговна Канафина объявила нам, что в республике начинается конкурс сочинений на тему «Дети защищают свои права». Одноклассники не очень как-то среагировали, а мне стало интересно. И взялась я писать сочинение, искать для него информацию, а тогда, между прочим, Интернет не был так доступен, как сейчас, так что работала я месяца 2-3. Получилось у меня почти 40 страниц. Его отправили. И результата я особо не ждала. Меня просто увлекла сама работа, я ведь узнала массу такой информации о правах детей, о которой никогда не говорили в школе. Сочинение ушло, жизнь продолжается - идет подготовка к экзаменам, шьется выпускное платье. И вдруг в самом начале апреля звонок. Мне сообщают, что мое сочинение заняло первое место в республике и что я поеду в Женеву. Я так растерялась, а папа вообще решил, что это первоапрельская шутка. Однако в Швейцарию я поехала вместе с Розой Акылбековой, руководителем рабочей группы НПО Казахстана по правам ребенка. И мы вместе с ней попали на заседание Комитета ООН по правам ребенка, где Казахстан отчитывался о выполнении Конвенции. Это было в 2003 году. С тех пор я влюбилась в эту организацию, в эту работу, такую динамичную, разнообразную, поступила на факультет международного права в Алматинский госуниверситет. И все время учебы была волонтером Бюро по правам человека. Когда закончила учебу, костанайскому офису бюро требовался юрист. 

- Времена волонтерской романтики давно миновали? Правозащитная деятельность может стать просто работой или в ней всегда остается некая жертвенность?

- Это работа, которая требует высокой квалификации. Но все правозащитники, с которыми я знакома, не стесняются хотеть сделать мир чуточку лучше. И многое готовы отдать за это.

- Как Жовтис? Честно говоря, то, что произошло с ним - было ударом по восприятию правозащитного движения в Казахстане как набирающего силу. Если посадили директора Бюро по правам человека - о чем тут еще говорить?

- Для нас это тоже было ударом. Для меня особенно - с Евгением Александровичем это случилось прямо перед тем, как он с коллегами должен был приехать ко мне на свадьбу... Но он все равно остается знаковой фигурой, недаром накануне саммита ОБСЕ к нему открыто приставили человека, который ходил по пятам и фиксировал каждое сказанное им слово. Жовтис и в заключении занимается правозащитной деятельностью. Сам подал жалобу в Комитет по правам человека ООН, то есть он на своем примере испытывает, как работают правозащитные механизмы. Я вообще благодарна тому, что работа в бюро дает мне возможность знакомиться с уникальными людьми. Недавно, например, мы встречались с Кариной Москаленко, известным московским адвокатом, которая работала по делу Михаила Ходорковского. Сейчас она почти не живет в России. Имеет большую практику по Европейскому суду, выиграла там все до единого процессы граждан РФ против своего государства. Опыт таких людей, возможность общаться с ними - дорогого стоят.

- Анастасия, а вы за себя не боитесь? Ваши близкие как относятся к вашей работе?

- Волнуются. Но понимают и поддерживают. Это очень много значит для меня.

Фото Николая СОЛОВЬЕВА