Недалеко от малого моста через Тобол при малой воде мы ещё видим пересекающие реку остатки свай из сибирской сосны, привезённых по ж/д откуда-то из-под Красноярска. На этом месте был брод через реку, а про сваи говорили мне разное, то ли это были пешеходные мостки через реку, то ли настоящий деревянный мост, по которому можно было проехать на телеге или арбе. Но и те, и другие сходятся в одном: перед ледоставом всё разбиралось и складировалось на берегу, а весной, после спада воды, сооружение собиралось снова.

На степной Кустанайщине были наезженные летние дороги, а вот зимние... Хорошо, когда два поселка были в пределах видимости, а если нет, то после буранов ездили зачастую наобум. Это к концу 50-х годов появилось электрическое освещение и стали ездить «на свет» или, ориентируясь по столбам с электропроводами. Иногда дороги обозначались вешками - связанными пучками камыша.

Видно, большой необходимости в зимних дорогах не было, но с 1954 года ситуация резко изменилась. Там, где раньше обходились санями,  потребовались интенсивные автомобильные перевозки, которые сдерживало отсутствие зимних дорог. В колхозах и совхозах техники было мало, она была в основном сосредоточена в МТС, которые тоже не могли похвастаться наличием мощных тракторов С-80 и С-100 для зимних дорожных работ. В связи с ростом объёма сельскохозяйственных работ и необходимостью более оперативного пользования сельхозтехникой МТС к 1957-му году были расформированы, их техника передана в совхозы. Так, например, в 1957-м году на базе Амангельдинской МТС возник совхоз Краснопартизанский.

К 1958-1959 годам были построены «шоссейки» (они и на областной карте первое время так обозначались) - высокие дороги, зачастую из глины, по которым весной и осенью ездить было нельзя, летом - с трудом, но проблему зимних дорог они в значительной мере решали.

Снега на полях в те годы было много больше, чем сейчас. Территория области была, в основном, непаханая, высокие травы задерживали снег. Поэтому для прокладки автомобильных дорог в местностях с очень толстым слоем снега применялись танки Т-34, которые прибывали в область из Челябинска. Прибывали, естественно, без башен.

Случай, описанный ниже, произошёл в 1950-м году. Из Челябинска прибыл танк, вместо башни был приварен большой короб из листового железа. Переправившись по льду через Тобол, танк ушёл куда-то в сторону Урицкого, откуда вернулся с полным коробом рыбы. Как говорит изустное предание, рыбы было 8 тонн, но это же предание ничего не говорит о том, какого чёрта челябинцы попёрлись за рыбой так далеко.

В тот год была ранняя весна, а челябинцы, по-видимому, сроки командировки определили по своей погоде. Танкисты прибыли к реке днем, было солнечно и тепло. Они остались ждать утра, надеясь, что подморозит, и лед станет крепче.

На предложение облегчить танк тонн на 8-10, перенеся рыбу вручную на другой берег, перекатить бочки с запасным горючим и слить топливо из баков до минимума танкисты ответили категорическим отказом. Да и вряд ли это было возможно, рыба представляла собой один смерзшийся многотонный брикет, замёрзла даже над двигателями.

Под утро танк на самых малых оборотах двигателя потихоньку пошёл по льду. Переправлялся он как раз рядом со сваями, там, где летом был брод, а зимой перевоз. Примерно на середине пути лед не выдержал, и танк моментально провалился под лед. Хорошо, что было неглубоко. Механик-водитель (офицер) не пострадал, короб с рыбой и даже часть собственно танка остались надо льдом. Двигатель заглох, и механик оживить его не смог.

Из Амангельдинской МТС (Краснопартизанский), с кирзавода (Западный), с ж/д станции собрали трактора, но танк не смогли даже сдвинуть с места. Наконец-то решили танк «облегчить», и почти невыполнимая работа была сделана очень быстро. При слабых возражениях военных и почти полном попустительстве милиции рыбу растащили местные жители.

Но танк оставался недвижим. К тому же рвались тросы. Через два дня по железной дороге на выручку прибыли два танка с толстыми тросами, но и они ничего не смогли сделать. Танк засасывало в грунт прямо на глазах, чему рывки только способствовали.

Попытка вытащить танк летом так же не удалась. Впридачу к танкам прибыли водолазы. На берегу поставили мощный пожарный насос и попытались размывать грунт перед гусеницами и под днищем, но это только усугубило положение. На деревянном плотике подтащили новые аккумуляторы, провода через воду подвели к стартеру, но он не заработал. Танк бросили. В 1953-1954 годах его уже не было видно над водой, а в 1957-1958 годах его не могли найти-нащупать даже купальщики.

Остался только в людской памяти.