Пушкин очень сожалел по поводу цензорских купюр в «Борисе Годунове»: «Все это прекрасно; одного жаль - в «Борисе» моем выпущены народные сцены, да матерщина французская и отечественная...»

Классик умело и со вкусом использовал русский мат в своих произведениях, например, в «Телеге жизни». Говаривал: «Коли уж ты пришел в кабак, то не прогневайся - какова компания, таков и разговор. А если ты будешь молчать с человеком, который с тобой разговаривает, то это с твоей стороны обида и гордость, недостойная доброго христианина».

Русский мат спас жизнь Ивану Бунину в «окаянные» революционные годы, чем он не преминул поделиться: «В полдень в тот же день запылал скотный двор соседа, и опять сбежались со всего села, и хотели бросить меня в огонь, крича, что это я поджег, и меня спасло только бешенство, с которым я матерными словами кинулся на орущую толпу». А тем, как матерился Александр Куприн, ругая нерадивых издателей, нобелевский лауреат вообще восторгался: «Ругался Куприн виртуозно. Как-то пришел он ко мне. Ну, конечно, закусили, выпили. Вы же знаете, какая Вера Николаевна гостеприимная. Он за третьей рюмкой спрашивает: «Дамы-то у тебя приучены?» К ругательству, подразумевается. Отвечаю: «Приучены. Валяй!» Ну и пошел, и пошел он валять. Соловьем заливается. Гениально ругался. Бесподобно. Талант и тут проявлялся. Самородок. Я ему даже позавидовал». Кстати, когда Бунину было присвоено звание почетного академика, в благодарность он решил поднести академии «словарь матерных слов». Будучи интеллигентом, нецензурщины сам знал мало, так что для создания этого словаря вывез из деревни мальчишку, чтобы помогал ему собирать матерные слова и непристойные песни.

Известный филолог, отец русского структурализма Лотман писал о мате, исходя из своего военного опыта: «Замысловатый, отборный мат - одно из важнейших средств, помогающих адаптироваться в сверхсложных условиях. Он имеет бесспорные признаки творчества и вносит в быт игровой элемент, который психологически чрезвычайно облегчает переживание сверхтяжелых обстоятельств войны».

Но совершенно не терпел мата ни в каких проявлениях Борис Пастернак, о чем вспоминает общавшийся с ним А. Вознесенский: «Мастер языка, он не любил скабрезностей и бытового мата. Лишь однажды я слышал от него косвенное обозначение термина. Как-то мелочные пуритане нападали на его друга за то, что тот напечатался не в том органе, где бы им хотелось. Пастернак рассказал за столом притчу про Фета. В подобной же ситуации Фет будто бы ответил: «Если бы Шмидт (кажется, так именовался самый низкопробный петербургский тогдашний сапожник) выпускал грязный листок, который назывался бы словом из трех букв, я все равно бы там печатался. Стихи очищают».