Какая необъяснимая сила заставляет человека вспоминать воспринятые в далеком прошлом запахи, вкусы, звуки. Особенно сильна память на раздражители у детей, которые зачастую ощущают некоторые запахи и вкусы впервые в своей жизни. Мне кажется, что я смог бы спустя много лет отличить запахи войны, исходящие от советских солдат, немцев, румын, венгров, так как часто пришлось быть рядом с ними.

В послевоенной литературе, к сожалению, очень мало написано о жизни женщин, стариков, детей и инвалидов, оставшихся без кормильцев и элементарных средств для существования. Это великий подвиг наших матерей, бабушек и дедушек,  сумевших выжить и сохранить жизнь внукам и детям. Ведь не было ровным счетом ничего, кроме картофеля, свеклы, фасоли и подсолнечника, которые выращивались на земле практически скрыто. Всех выгоняли днем на принудительные работы нагайками и шомполами или под дулами пистолетов и автоматов. Нужно было обрабатывать коксагиз (каучуконос) и табак, сдавать урожай по весу в идеальном виде. Хлеба практически не было. Молодежь старше 15 лет насильственно отправляли в Германию.

Вспоминать не хочется. Но память дает о себе знать, как выстрелы из прошлого. И вот однажды, уже будучи в возрасте, вскрыл банку консервов какао со сгущенным молоком импортного производства. И какой-то давно знакомый и приятный запах крайне удивил меня. Прошло немного времени моего копания в собственной памяти, и она привела меня к воспоминаниям нашего тяжелого военного детства. Лето 1944 года. Украина. От знаменитой Жмеринки  30 километров. Фашисты и их союзники спешно отступали на запад. Мы, 6-8-летние мальчишки, очень живо интересовались всем, что происходило  вокруг. Все дети военного времени своим умом и поведением превосходили свой возраст как минимум лет на 8-10. Отцов не было, и мы их не помнили. Все они были на войне, без известий более трех лет. И хотя нас, голодных, полуголых, истощенных босяков с трепетными душами невинных детей матери и бабушки пугали жестокостью немцев и румын, слово мадьяр было для нас особо устрашающим, так как, якобы, они убивали и ели малых детей. Но детская любознательность брала верх.

И однажды на придорожной поляне, под большим раскидистым вязом остановилось несколько телег и машин на привал. Он был недолгим. Мадьяры, а по-другому венгры, быстро развели костер из опорожненных от патронов ящиков. Патроны лежали недалеко небольшими кучками, что нас наиболее всего интересовало и мы с удовольствием тихонечко напевали: «Там за речкой, / Там, где Прут, / Завтра Гитлеру капут, / А румуна ласа, ласа, / На каруцу та и лакаса», выслушивая одновременно ругательства солдат на интернациональном языке, которым уже достаточно овладели.

Спустя 2-2,5 часа все уехали, оставив кучи мусора, не потушенный костер и патроны. В мусоре мы подобрали окурки сигарет, пустые консервные банки с очень приятным запахом остатков содержимого  на дне и стенках, и быстро детскими ручонками выгребли все из банок, жадно смакуя приятный запах и изумительный вкус  неизвестного ранее продукта.

Хорошо, когда наши воспоминания вкусов и запахов ассоциируются с чем-то приятным. Но в жизни часто бывает иначе. А память остается беспристрастным информатором всегда, особенно в самые тяжелые времена.