Недавно в одной из газет прочел небольшую заметку о том, что в Костанае начал работать еще один цех по производству растительного масла, а в качестве сырья там используется семя льна. Сразу захотелось купить бутылку льняного масла, хотя оно, по сравнению с другими, вероятно, дорогое. Не пробовал его с детства, но помнится неповторимый приятный вкус - лучше любого из наших растительных масел. Так что хорошее дешевле плохого и среднего не бывает. Да и аким области Сергей КУЛАГИН, побывавший на заводе, сказал: «Вот пример того, как можно получить прибыль...» Тонна льняных семян сейчас стоит $400-500, а в прошлом году доходила до $900. Выращивают у нас лен в Алтынсаринском районе, урожайность - 9 ц/га. Значит, игра стоит свеч.

Но почему у нас говорят о льне как о культуре только масляной? В мире известно около 300 видов льна, а выращивают его и как ценную волокнистую культуру. В местности, где я родился и вырос (Центральное Нечерноземье), лен-долгунец выращивали с времен незапамятных, а льняная одежда по крепости и носкости такая, что переходила от стариков к их внукам. Тамошние колхозы выживали больше от возделывания льна, волокно которого ценилось разве только ниже шелковых нитей. Моя мать была звеньевой по выращиванию и обработке льна, ее приглашали на районные слеты ударниц. Впервые халву я попробовал льняную, привезенную со слетов. Но потом у нас ребятню угощали и такими же конфетами прямо в поле.

Лен требовал к себе особо уважительного отношения, большого разнообразного труда. И обязательно с поклонами. Посеять, очистить от сорняков было делом нетрудным. Но вот начиналось теребление льна, отрыв его стеблей от корней. Тут уж только в наклон, не легче, чем жатва ржи серпом. Матери брали нас на подмогу еще с дошкольных лет. Это поощрялось, хотя труд оборачивался к детворе не очень «нарядной своей стороной». Но председатель приходил к нам в поле с конфетами: «Вот вам, молодцы-работники, помогайте матерям, вам полегче наклоняться». Потом помогали колотить лен - стучать на скамейке вальком по головкам снопов, выколачивать семя. И на этом наша помощь кончалась. Матери потом расстилали стебли льна в поле или на лугу на отмочку под дождем, после просыхания собирали и вязали в большие снопы. И все в наклон, в наклон. После сушили в риге, мяли на ручной льномялке и хлестали по стеблям деревянными трепалами, похожими на широкие сабли. И только тогда получалось готовое шелковистое волокно.

Видел, как прядут пряжу, ткут холсты на домашнем станке, носил льняную одежду.

Вот и у нас бы здесь заняться льноводством не только ради масла, что само по себе уже выгодно. Да нет, в наклон теперь никто ко льну не подходит, есть льнотеребилки, даже льноуборочные комбайны, льномялки, льнопрядение и льноткачество.

Так что же, новое производство заводить? Конечно, не одной пшеницей жить, она вон как нынче в цене упала. А у льна дорога и «солома». Но по плечу ли это нашим аграриям и промышленникам? Кто все профинансирует в качестве уставного капитала? Государство, наверное. Хватит уж в Астане показного шику наводить. И уж если ехать за опытом, то не в Канаду, а поближе, в Россию или Беларусь, где еще это дело не совсем забыли. Авось и у нас получится.

«Не одной ведь пшеницей жить, она вон как нынче в цене упала. А у льна дорога и «солома»