6 июля в Москве умер писатель Василий Аксенов. При слове «шестидесятники» люди читающие немедленно вспоминают стихи Евтушенко, Рождественского, Ахмадуллиной. Но была и есть еще и проза. Аксеновская. Проза битника, джазмена, бунтаря, ни на кого не похожего и всегда до самой своей смерти, до самого последнего своего романа головокружительно свободного. Хотя, как сам он сказал однажды, его готовили для рабства.

Учился, как Ленин

Уже по возвращении из Штатов, живя на два дома в России и Франции, Аксенов участвовал в телепрограмме «Линия жизни». И там его спрашивали, наложила ли его профессия - а он был дипломированный врач - отпечаток на его творчество. И если да, то кто он: хирург, терапевт, врач «Скорой помощи» или патологоанатом.

- До этого не дошел я еще - до патологоанатомии. Я был врач-халтурщик, на самом деле,- ответил Аксенов в своей излюбленной манере. - Мне хотелось сочинять и быть поэтом, писателем, но я окончил Магаданскую среднюю школу. Моя мама была ссыльной, отчим был еще заключенным - он был врач, и отец мой был в лагерях. На дворе был сталинизм, и мать? и отчим сказали, что «в лагере выживают врачи, ты должен идти в медицинский институт». То есть было ясно, какое будущее они предвидели для меня.

Очень странное состояние: нас готовили, чтобы стать образцовыми рабами, напугали до смерти арестами родителей, дедов, дядьев, теток пытками, расстрелами, голодом, и мы должны быть по идее роботами, а вместо этого мы стали слушать джаз, сочинять какие-то стихи, интересоваться Серебряным веком. Это очень странное развитие на самом деле. Я, будучи студентом мединститута, не думал, что я студент Медицинского Института, а я был просто студент. Я проводил студенческие годы под эгидой Казанского университета, как Владимир Ильич Ленин, которого выгнали с первого курса, как известно. Меня выгнали с четвертого курса. Я уехал в Ленинград, Петербург, а в Ленинграде идет оттепель, выставляют Пикассо, Матисса, английские моряки на улицах. Что-то новое совершенно: Everyman Opera, «Порги и Бесс». Мне было не до медицины вообще. Но потом я все-таки стал работать в порту карантинным врачом и думал, что меня пошлют на кораблях плавать судовым врачом, но меня не пустили, хотя родители были к этому времени реабилитированы. Потому что не поверили, думали, что гад-антисоветчик, и правильно не пустили. Меня послали в деревню. Там я действительно работал врачом.

А вскоре началась моя литературная карьера, и я забыл о медицине до тех пор, пока не начал писать «Московскую сагу». Я подумал, кем должен быть глава этой семьи. Сначала я мог себе представить, что он какой-нибудь маршал, или какой-нибудь конструктор, или крупный кагэбэшник, или Сталин, или... А потом я вспомнил друга моей мамы - хирурга Вишневского, с которым они когда-то учились в одном классе. Он представлял династию Вишневских. Хирурги Вишневские - это и есть прототипы Градовых.

«Юность», Христос, «Метрополь»

Василий Аксенов стал знаменитым быстро. Пришел в легендарный оттепельный журнал «Юность», опубликовал там в 1960 году повесть «Коллеги» - и все, тут же перешел в ранг писателей, новых работ которых ждут с нетерпением.

- Когда в Таллине снимали первый фильм по «Звездному билету», - рассказывал в «Линии жизни» Аксенов, - то и роман еще тогда не вышел, а такой почтенный партийный режиссер Александр Зархи вдруг решил экранизировать такую странную «битническую» повесть. Снимали на пляже, и вдруг в один прекрасный день я увидел, что весь пляж покрылся оранжевыми обложками журнала «Юность» - вышел номер, и все читают этот роман. Здесь же снимают этот роман. Рядом со мной сидят Андрей Миронов, Олег Даль и Саша Збруев. Они одеты, как мои герои, и выглядят, как мои герои. К ним обращаются в кафе: «Ребята, а вы знаете, как вы похожи на аксеновских героев». Они отвечали: «А мы и есть аксеновские герои». Такое странное наваждение.

Однажды писателю, уже создавшему «Апельсины из Марокко», «Затоваренную бочкотару», из Центрального дома литераторов сообщили, что он «имеет право устроить персональный вечер в главном зале ЦДЛ». Как автор, перешагнувший 40-летний рубеж. И в январе 1974 этот вечер грянул. Аксенов пригласил на него своих друзей-музыкантов во главе с Алесем Козловым/

- Директор ЦДЛ, давая разрешение на музыкантов, видимо, представил себе хор Пятницкого, - рассказывал Аксенов. - Ребята появились - длинноволосые, страшноватенькие, с голыми пузами. Скандал был порядочный. Они, кстати, играли рок-оперу Jesus Christ Superstar. После этого вечера распространился слух, что Василий Аксенов вытащил на сцену хулиганскую религиозную музыку.

А он и дальше продолжал не оправдывать доверие. В 1975 году написал роман «Ожог», а в 1979 году - «Остров Крым», запрещенные к публикации цензурой. В 1979 году Аксенов стал одним из организаторов и авторов бесцензурного альманаха «Метрополь». В июле 1980 года эмигрировал из СССР. Говорил, что уехал спасать свои романы.

Жил в США, преподавал русскую литературу в университете Дж. Мейсона под Вашингтоном. Писал. И уехал из Америки, тоже спасая свои романы.

Главное - книги

Свою позицию он объяснял парижскому собкору «Известий» Юрию Ковалеву. С ним писатель с 2002 года встречался почти ежегодно, курсируя между Россией и Францией, Биаррицем, который называл «Мое Переделкино».

- Василий Павлович, почему вам пришлось покинуть Советский Союз?

- Меня изгнали, а для меня это была причина, чтобы попытаться спасти два романа. В принципе, как ни смешно, я и из Америки уезжаю, чтобы спасти свои романы. В Советском Союзе мною занимались слишком плотно, КГБ преувеличивал значение литературы, которая вовсе не так серьезна, не так важна, как им казалось. А в Америке, наоборот, это значение преуменьшается. И возникает, как это ни парадоксально, некий схожий момент, когда ты понимаешь, что тебе надо уехать из этой среды, чтобы спасти себя как писателя. Надо сказать, что я раздражен не против всей Америки, а против ее книжного бизнеса, который меня на самом деле вытолкнул из Соединенных Штатов, невзирая на массу замечательных рецензий, которые я получаю на мои книги. У них в каждом издательстве есть так называемые readers, читатели, - в основном молодые русские девочки и мальчики, которые стараются угадать, чего от них хотят, и резюмируют: «Аксенов - очень хороший писатель. Но он совершенно недоступен американской аудитории». И тогда я им говорю: «Идите тогда на х...р!»

- Так где же труднее быть писателем - в Америке или в России?

- Это зависит от того, как вы себя воспринимаете. Если вы хотите стать витией, властителем дум, то, разумеется, Россия - большее поле для подобного дела, для обмана почтеннейшей публики. А в Америке колоссальное количество писателей - может быть, сто тысяч, и большинство из них относится к этому, как к бизнесу, изучает рынок.

- Что было самым важным в вашей жизни?

- Мои книжки, которых я сделал немало.

- Какие из ваших книг вы считаете наиболее значительными?

- Это серия моих больших романов - начиная с «Ожога», который и сейчас для меня, пожалуй, является одной из ключевых вещей для целого периода жизни: не только моей, но и страны, и мира - в смысле их отражения. Сразу после этого я стал писать «Остров Крым». Потом пошли романы, написанные в эмиграции: «Скажи «изюм», «Бумажный пейзаж», «В поисках грустного бэби», «Новый сладостный стиль», «Московская сага», «Кесарево свечение» и все такое. Эти книги определяют для меня новую ступень, новую философию романа и мою собственную. Они, конечно, стоят несравнимо выше моих молодых вещей.

- Когда вы ощущали себя самым счастливым?

- Пожалуй, в самом начале творческого пути, потому что со мной тогда произошло что-то невероятное. Когда появились «Коллеги» и «Звездный билет», я долго не верил, что действительно так - с ходу - захожу в большую литературу огромным тиражом, становлюсь сразу известным писателем. Во всяком случае, в те времена эйфория была основательная.

- Будут ли Аксенова читать через сто лет?

- Не знаю. Не исключаю, что найдутся какие-то любители заглянуть в прошлое и, может, установить какое-то звено в цепочке определенной традиции. Я себя считаю частью традиции авангардной. Поэтому, если будут ее изучать, и меня кто-то вспомнит.

Последний роман
По возвращении из США Аксенов успел создать три романа. «Москва-Ква-Ква» - аксеновский слепок жизни СССР в 50-х. «Вольтерьянцы и вольтерьянки», в основе которого переписка Вольтера и Екатерины Великой, за этот роман писатель получил в 2004 году Русского Букера. И последний - «Редкие земли». Этот геологический термин обозначает редкоземельные элементы.
- Я выбрал этот термин для названия книги потому, что мне показалось, что он вполне уместен для общей метафоры романа, речь в котором идет о редкости как таковой, - говорил на презентации романа в 2007 году Аксенов.
В книге есть подзаголовок «Последним комсомольцам посвящается». Герои романа - бывшие комсомольцы. Связи и организаторский талант превращают их в олигархов. Они создают империю по добыче этих самых редкоземельных элементов. На них обрушива.тся власть, деньги, они купаются во всех возможных и невозможных удовольствиях, а потом встречаются в одной камере в тюрьме. Время действия - 90-е годы.
- Наша планета - немыслимая редкость в масштабах Вселенной, в масштабах галактики. Человек сам по себе и в масштабах Земли - колоссальная редкость, а среди людей есть редчайшие элементы. Вот, собственно, об этом роман, - говорил писатель.