В акимате Житикаринского района я обнаружила темно-красную книгу с необычным названием - «Книга скорби». Оказывается, еще в 2001 году республиканское историко-просветительское общество «Адилет» («Справедливость») с участием Костанайского облакимата подготовило это издание, в нем - данные о костанайцах, по политическим мотивам приговоренных к расстрелу в период с 1930 по 1950 годы. Жаль - тираж лишь 500 экземпляров.

Судьи кто?

Посылала людей на казнь в основном тройка УНКВД, без суда и следствия, по наущению сексотов. Всех судили по статье 58 УК РСФСР, в которой насчитывалось более 10 пунктов: шпионаж, вредительство, подготовка заговора, антисоветская пропаганда и т. д. Если у обвиняемого набиралось таких пунктов несколько, его дело рассматривала выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР, особое совещание при НКВД Союза или Верховный суд Казахстана. Тех, кто был в армии, находился в разных концах огромной страны, тоже настигала вездесущая карающая рука - попадали под военный трибунал. В 1930 году в Казахстане судило и ОГПУ в Казахстане.

Обращает на себя внимание то, что подавляющая часть репрессированных была малограмотной или вообще безграмотной. Как же они шпионили, вели антисоветскую пропаганду, где, к примеру, нищие крестьяне могли пройти школу подпольной работы? Манаш Козыбаев, академик НАН РК, президент «Адилета», он же составитель «Книги скорби» (между прочим, уроженец села Боровое нашей области), во вступительной статье говорит: подлинной причиной арестов было порой то, что люди не хотели вступать в колхозы, сами занимались скотоводством, а также место рождения человека (Румыния, Польша, Китай, Корея) и простое сведение счетов со стороны секретных сотрудников милиции и НКВД, к которым было полнейшее доверие.

Не щадили никого

Читаю сообщения о репрессированных, чьи фамилии начинаются на букву «А». Это люди разных национальностей, разных возрастов, разных взглядов на жизнь, а конец один - пуля. Вот несколько жителей Костаная, кто в 1937 и 1938 годах бесследно исчез в пылу надуманной политической борьбы. Казах Карим Абдрахманов имел начальное образование, а его как матёрого вредителя обвинили сразу по трём пунктам статьи 58. Еврей Рувим Авербух, портной артели им. Первого мая, расстрелян за шпионаж, ему шел лишь 23-й год. Особое совещание НКВД отправило на тот свет Василия Александрова (имел среднее специальное образование, родился в Китае), Ивана Аксенова (высшее техническое образование, родом из Харбина), корейца Ан Ха Сека из Уссурийского края, родившегося в Бессарабии Николая Антыко, белоруса из Польши Иосифа Асановича, армянина Арарата Арутюняна с начальным образованием. Не щадили и женщин: Вассу Акимову, которой в 1938 году было уже 68 лет, расстреляли по приговору тройки.

Конечно, уничтожали людей и в районах, причём буквально в каждом. Только на букву «А» было приговорено к высшей мере наказания в области 60 человек. А ведь в скорбных списках - фамилии буквально на все буквы алфавита.

На эшафоте - житикаринцы

Конечно, я не могла пройти мимо судеб моих земляков. Их набралось около 70. Это неграмотные Афанасий Акимов, Агабек Байдулаев, Андрей Бакчеев, Фома Братко - в основном рабочие приисков. В числе осужденных курд Евгений Гадюченко, братья Дворовые, Василий и Иван, обоим было уже за 70 лет, тоже неграмотные, поляк Франц Дембицкий, украинец Семен Дудко из села Ливановка, которая в те годы входила в состав Житикаринского района, братья Зайцевы возрастом под 50 лет, эстонец Сергей Кулаама, двое Исмухамедовых, четверо корейцев с фамилией Ким и Кан (а вообще в 1937 - 1938 годах погибло 107 костанайских корейцев).

Самым черным периодом был конец 1937 года и первая половина 1938-го. Судилища шли постоянно. Так, в ноябре 1937 года тройка УНКВД заседала 2, 6, 18, 20, 27, 28, 29 числа. А действовали еще и другие карающие органы. Такое впечатление, что срочно выполнялся какой-то зловещий план.

В числе репрессированных в эти годы житикаринцев была и одна женщина - Вера Петровна Засыпкина, секретарь райкома партии. Родилась она в Чебоксарах, имела высшее образование. Старожилы рассказывали, что она якобы участвовала в Гражданской войне, была ранена. В Житикаре проработала недолго, ее имени в истории парторганизации района не найдешь. Засыпкиной шел 41-й год. Судила её в конце 1938 года военная коллегия Верховного суда Казахстана, обвинение было предъявлено по трем пунктам статьи 58. Реабилитирована в апреле 1959 года тоже военной коллегией ВС КазССР.

Внучка нашла деда

Житикаринская газета «Авангард» в конце прошлого года полностью опубликовала списки наших репрессированных. После выхода газеты - звонок от плачущей женщины:

- Это же наш родной дед Василий Михайлович Бородин. Спасибо вам! Мы только теперь узнали его судьбу - расстреляли сразу же после ареста. А мы долго надеялись...

Говорила Мария Михайловна Антонова. В те годы ей шёл пятый годик, но в памяти кое-что осталось. Многое она почерпнула из рассказов бабушки и матери. Василий Михайлович работал на конном дворе. Тогда основным транспортом в Житикаре и в тресте «Джетыгарзолото», был гужевой. Бородин развозил грузы, возвращался домой уставший, но веселый. Внучка, которой сейчас 75 лет, до сих пор помнит, как он подбрасывал ее к потолку и называл «Марусёк-курносёк». Его забрали прямо с работы. Узнав об этом, жена и сноха отправились в милицию, взяли с собой и Марусю.

- Мы подошли к большому зданию, - рассказывает Мария Михайловна, - окруженному высоким забором. Внутрь нас не пустили, вышел какой-то мужчина и сказал: «Уходите, некогда с вами разбираться. Вам все сообщат». Но никаких сведений никто так и не передал.

Потом приходили с обыском, ничего не нашли. Это вселяло надежду, хотя даже свиданий с дедом не давали и родным «посоветовали» вести себя тихо, а то хуже будет. Через несколько лет кто-то из милиции по секрету сообщил сыновьям Василия Михайловича, что в тот роковой день произошла ошибка - искали какого-то Бородаева, а взяли Бородина. То ли правда была ошибка, то ли не нашли нужного человека и намеренно взяли другого, чтобы не портить отчётность (ведь она была!). И снова затеплилась надежда - пусть через годы, но разберутся. Напрасно ожидали.

О реабилитации, проведённой прокуратурой Костанайской области 22 января 1990 года, когда уже и сыновей деда не было в живых, состарились внуки (их всего пять) и выросли правнуки (их 11), родные узнали только в 2008 году из газеты «Авангард».

Якупов был там, где труднее

Отозвался внук и другого репрессированного - Мухтара Якупова, осужденного военной коллегией Верховного суда СССР в начале 1938 года. Тогда Мухтару было чуть больше 30 лет. На приисках Житикары в 1922 году он начал разнорабочим, подучился и стал электромонтёром. С 1920 года в Житикаре действует комсомольская организация, Мухтар становится её активистом. Через три года его избирают заведующим орготдела райкома комсомола. Его дальнейшая биография - работа с молодёжью и коммунистами. Он вступает в ряды ВКП(б), два года работает секретарём райкома комсомола Мендыгаринского района, следующие два - секретарём линейного райкома ВЛКСМ «Турксибстроя» в Алматы. Руководил он партколлективом Кумакских приисков. Окончил окружную совпартшколу, с 1931 по 1933 годы - секретарь парткома недавно созданного мясосовхоза Джетыгаринский, потом секретарь Федоровского райкома ВКП)б), с 1935 года - второй секретарь Тургайского райкома партии, затем зам. секретаря Урицкого РК. А 27 июня 1937 года стало скорбным днём для его молодой жены Назым и трёхлетнего сына Аскара - Мухтара арестовали. Через 8 месяцев вынесли приговор - расстрелять за контрреволюционную деятельность.

Назым сразу уехала из Урицка, чтобы избежать участи мужа. Она сохранила документы и фотографии Мухтара. Об этой женщине стоит сказать особо. На снимке, которому 72 года, красивая Назым (первая слева) - в европейском костюме, туфлях на каблуках. Сразу за ней - Мухтар. Девушка из богатой семьи вышла замуж против воли родителей, не дождалась благословения даже когда родился сын. Жена старалась соответствовать своему передовому мужу - вступила в комсомол и, так как была грамотной, участвовала в работе ликбезов.

- Даже когда бабушка стала старенькой, плохо видела, - говорит Крымкирей Якупов, внук Мухтара, - заставляла нас читать ей газеты, хотела быть в курсе всех событий.

Жизнь деда по крохам восстанавливают внуки Мухтара, делают запросы в архивы, собирают воспоминания.

В расстрельных списках Якупов - в числе последних. В «Книге скорби» 190 страниц и на каждой по 7 сообщений об осужденных, то есть более 1300 прерванных жизней. Но если учесть, что у каждого были родители, братья, сёстры или жена и дети, то пострадавших на Костанайщине наберётся 8 - 9 тысяч... Гибель человека - всегда трагедия, а бессмысленная, ничем не обоснованная - трагедия вдвойне. Осужденные по политическим мотивам уходили из жизни недоумевая: «За что? Почему именно я?», не имея права и на малое сочувствие, потому что их обвиняли в самом страшном - измене Родине. Сочувствую академику Козыбаеву: за полвека научной работы он изучил, а значит пропустил через свою душу и сердце тысячи и тысячи таких судеб. Тут не останешься равнодушным. Подготовив «Книгу скорби», он отдал должное памяти своих замученных земляков. Фамилии многих, как он говорит, были знакомы ему с детства.

Ищите книгу

В этом материале мы смогли назвать лишь несколько фамилий. Но те, кого волнует судьба родных, исчезнувших в пучине репрессий, могут продолжить поиск сами. Самый верный способ найти «Книгу скорби» - обратиться в библиотеки. В областной им. Толстого, например, имеется 8 экземпляров. Есть эта книга и в библиотеках районов.

Фото из архива семьи Якуповых