Однажды, возвратясь после работы домой, я услышал от супруги: «А ты видел, что они сделали с монументом «Покорителям целины»?!» - «Нет...» - недоумевал я, готовясь уже к худшему. «Они прямо за ним построили высокое непоймичто», - процедила супруга. С одной стороны, казалось бы, ну какая разница - построили еще одно здание, в наше время экая-то невидаль?! Везде все строят, и мало кого это удивляет. Но в случае площади Первоцелинников это, конечно, не так.

 LEGO для малышей

Если задаться вопросом о том, какой вид искусства наиболее близок сегодня каждому горожанину, какой из них повседневен в кругозоре человека, то ответ очевиден: это архитектура. Сам факт, что мы перестаем замечать ее, является подтверждением того, что архитектурные формы становятся таким же элементом нашего самосознания и самоощущения, как и части нашего собственного тела. Кроме того, каждое здание обладает своей эстетикой форм, это своего рода высказывание архитектора. Гёте сказал: «Архитектура - это застывшая музыка». Даже проекты пресловутых пятиэтажек созданы группами авторов, чьи имена известны.

Вид памятника Первоцелинникам в мае 2023, до постройки здания позади монумента

Но посмотришь на сегодняшние высказывания архитекторов и становится грустно. Сплошь здания из стекла и бетона, безликие, бедные формами, без изящества, глаз им не радуется. Еще в конце 1980-х Дмитрий Сергеевич Лихачев заметил: «Архитектура сейчас онемела, не имеет своего языка. Вокзал может быть выстроен, как крытый рынок, крытый рынок - как цирк, дворец - как один из корпусов завода Форда и так далее».

Вид монумента сегодня. Жилой дом лишил памятник перспективы

Это веяние сохранилось до наших дней и развилось. Ведь, в сущности, у нас осталось два вида архитектуры общественно-социальных зданий: многоэтажные высотные и тип «торговых центров». Здесь даже не приходится говорить о засилье сайдинга и пластиковых окон, всевозможных «фасадных» технологий, от которых сегодня уже и продыху нет. Меж тем никто не замечает, что вся эта «новая архитектура», а также все «облагороженное» сайдингом и пластиковыми окнами (там, где надо и не надо) в итоге теряет всякую эстетику форм. Возьмем MART или «Костанай-Плаза» - ну коробки же. И весь новострой сегодня уже избавился от каких бы то ни было мелких декоративных элементов и тонкости линий - все рублено, по линейке, без излишеств, все прям как из кубиков типа LEGO, но для самых маленьких (ну такие, с большими кирпичиками).

Смотришь и думаешь: ну да, вроде архитектор и римскую архитектуру изучал, и что-то про модерн слышал... да только вот налепил всего без меры, геометрического ритма и чувства гармонии. Так и получается, что новые здания вроде бы и красивые, но только нет в них того изящества, гармонии форм и цельности образа, которое можно найти в старых дореволюционных постройках нашего города. В этом плане советская архитектура, скромные образцы которой еще сохранились, не обделена эстетикой форм, их гармоничностью, некоторой декоративностью и стилем. Но, увы, этого не скажешь сегодня про многие проекты жилищного строительства или общественных зданий. Чаще всего нам остается довольствоваться весьма посредственным визуальным образом, цельность которого рассыпается из-за отсутствия у архитектора чувства геометрической пропорции и стиля, а иногда его задумку совсем не представляется возможным понять.

Самая большая беда у нас с искусством ансамбля (от фр. ensemble - вместе). Порой едешь мимо жилого комплекса и глаз радуется тому, насколько удачно авторы проекта вписали его в пейзаж, есть определенный диалог форм, чувство пространства. Иные же жилые комплексы напрочь лишены этого чувства, и единственное ощущение, которое возникает при взгляде на них, - это некая победа человека-строителя над степью. А вот о сути этой победы приходится помолчать.

Казалось бы, ну к чему эти долгие стенания относительно современной архитектуры? А дело здесь в том, что прежде всего через архитектуру в повседневность человека входит чувство прекрасного. Укореняя дурновкусие в архитектуре, мы исподволь укореняем его в нашем сознании. Мы становимся менее чувствительны к прекрасному, меньше и меньше ощущаем в нем душевную необходимость, посредственность форм и серость архитектурного языка проникает в наше сознание. В городе мы живем в зданиях и среди зданий. И облик улицы не складывается из образа единичного здания - это всегда единство сочетания форм. В современном городе с точки зрения эстетической, и особенно в его центре, важно сохранять единство облика. Иначе город становится безликим и современно неприметным. Оттого и многие памятники теряются, перестают быть заметными, нести свое изначальное сообщение и быть точкой притяжения туристов.

 Ансамбль - значит «вместе»

Самой понятной здесь будет аналогия с одеждой - ведь сегодня все стараются одеться стильно. Одеваясь под тот или иной выход, мы думаем не только о том, чтобы элементы сочетались по цвету, стилю и геометрии, но и соответствовали тому обществу, в которое мы выходим. Никому не придет в голову (только что ради шутки) надеть широкополую шляпу или шляпу типа «котелок» со спортивным костюмом. Точно так же мы вряд ли предпочтем спортивный костюм, собираясь на какое-то официальное торжество или прием.

Арсений Великород: «Старое и новое должно встречаться, но их встреча должна происходить обдуманно»

То же самое относится и к архитектурным ансамблям, памятникам, монументам и обелискам. Не только внутри ансамбля должно быть сочетание и сочетаемость, но должна быть сочетаемость с ландшафтом. Единый цельный образ рождается только там, где здания и архитектурные ансамбли находятся в некотором отношении с окружающей местностью. Это прослеживается еще с древних времен: все кремли и старые городища несут в себе не только свой единый стиль, который объединяет их в целое, но и находятся в гармонии с пейзажем. Всюду, где в городах исторический центр, «ядро», мы найдем цельный образ и непротиворечивость сочетаний архитектурных стилей, строгую планировку.

Маленькие фигурки обычно обитают в кабинетах, на столах, каминах и на книжных полках. Бюсты уже не могут обойтись без постамента и определенного места для установки. Впрочем, в этом отношении они не так требовательны, как более крупные формы памятных сооружений. Они могут быть расположены как около здания, так и на аллее, или одиноко стоять в парке. Сложно упрекнуть в неуместности костанайские памятники Майлину, Пушкину, бюст Уфимцева и многие другие скульптурные композиции. Их поэтика отражает человека, живое или вымышленное существо, а то и предмет (вспомним кошелек около здания «Халык Банка»). И окружающее в этом случае играет роль скорее орнамента или тематического дополнения. Его сопряженность с бюстом и ростовым памятником весьма слабая. Конечно, есть такие скульптуры, которые учитывают окружающую обстановку, но даже их перемещение подчас не приводит к полному разрушению художественной выразительности памятника.

Совершенно по-другому обстоит дело с памятником Первоцелинникам. Монумент представляет из себя скульптурно-пейзажную композицию, поэтика которого сама изображает пространство, мы имеем дело с монументом, в художественные средства которого входит равноправно и окружающий пейзаж, и герои, и их событие. Кроме того, памятник воплощает логику сцены, где позиции актера и зрителя строго определены. И попытка поменяться местами или значительно изменить угол зрения, тем самым изменив перспективу, ведет к разрушению образа и делает тщетными выразительные средства. Как действие на сцене, наблюдаемое из зала, имеет всю полноту эстетики, а взгляд из-за кулис утрачивает эту полноту. Ровно так же и сюжет памятника теряется при взгляде на него с тыльной стороны и значительно ослабляется при взгляде сбоку. Герои сюжета, молодые покорители целины, изображены в процессе ручного засева первой борозды. Причем последняя придает глубину изображаемой сцене и тем самым композиционно связывает пространственно-композиционную близь, в которой мы наблюдаем героев сюжета, с далью, в которую вписана лента, рассказывающая о всей истории освоения целины. Исходя из логики построения памятника и его перспективы, становится очевидна и задумка авторов, которые видели, что незакрытая ничем свободная даль, простирающаяся уже за лентой, должна символизировать необъятные просторы будущей нивы, которая на горизонте смыкается с небом.

Именно это видимое пространство за нынешним памятником было недавно закрыто строящимся зданием красного кирпича, которое по своей стилистике не может быть гармонично вписанным в сюжет памятника. Еще больший диссонанс в эту картину вносит несимметричное расположение здания по отношению к центральной оси монумента, что создает впечатление одинокого зуба, оставшегося в нижней челюсти. Несомненно, здесь бы совсем не навредило невысокое здание, вид которого был бы перекрыт широкой лентой памятника. Это бы совершенно не нарушало линейную перспективу площади и монумента. Даже стоящие на площади здания Казахского драматического театра и «Халык Банка» не нарушали перспективу памятника, отдавая ему доминирующее место на площади и сохраняя его монументальность и глубину художественной перспективы.

Однако же построенное в левой части дальней перспективы здание, значительно превосходящее высотой все визуальные проекции, смяло и обрезало все пространство за памятником. Это, в свою очередь, замкнуло памятник внутри квадрата площади, зажало его со всех трех сторон. Ведь такое вторжение сводит на нет ощущение простора воображаемого поля, находящегося «за сценой» памятника.

 Исторический контекст

Костанай и сегодня в своей символике, в своем облике, в занятиях и составе жителей несет в себе черты города, чья история неразрывно связана с целинной кампанией. Чтобы убедиться в этом, надо лишь раз прокатиться на колесе обозрения или зайти в гости к знакомым, кто живет в центре на верхних этажах. Самые высокие здания промышленной архитектуры, которые вы сможете увидеть, - это элеваторы. Они находятся в черте города, являются определенным символом истории и современности. Готовы ли мы символически зачеркнуть часть этой истории, разрушив художественное единство памятника тем людям, которые внесли большой вклад в развитие и становление города и во многом определили его облик?

Мне повезло поговорить около памятника с несколькими представителями старшего поколения, детьми тех самых первоцелинников, кто в свои 25-30 лет приехал сюда, кто жил в палатках и в летний зной, и в зимнюю стужу, но делал то, что надо было делать. И я понимаю разочарование, которое они испытывают, смотря на застройку видовой перспективы памятника, что равнозначно ее разрушению. Кому, как не им, заботиться и печалиться об этом, ведь это памятник подвигу их родителей, многих из которых сегодня уже нет в живых?

Старое и новое должно встречаться, но их встреча должна происходить обдуманно и осторожно, дабы не навредить и не уничтожить эстетику старого. И это касается прежде всего таких мест, как исторические монументы и исторический центр города. Теряя чувствительность к эстетике старого, теряя к нему уважительное отношение, мы теряем возможность создавать красивое, полное эстетики новое. Городское пространство можно застроить на хаотичный манер, но станет ли оно от этого приятней глазу? Останется ли ощущение уюта и дома? Наше отношение к старым домам, к старым вещам, к нашей истории выражается и в нашем отношении к монументальным памятникам. Именно для этого есть статусы памятника архитектуры, охраняемой природной зоны и т. п.

Когда мы поймем, что не только само здание, не только сам памятник или монумент имеет значение, но и его детали, его окружение, равно как и мы выбираем себе одежду и аксессуары, тогда мы приблизимся к более полному осознанию нашей истории и нашего настоящего.

Фото автора