В Казахстане ежегодно умирают от бытового насилия около 80 женщин. Количество звонков в полицию от женщин, на которых мужчина поднял руку, доходит до 200 000 в год. Это только официальные данные. После ужесточения Закона «О бытовом насилии» эти цифры начали снижаться, уверяют чиновники. Но правозащитники говорят, что официальная статистика часто расходится с реальной. Что делать женщинам, которые подвергаются домашнему насилию, но стесняются сказать родственникам, позвонить в полицию? Их не учитывает статистика, но рискуют они еще больше, чем те, о которых хотя бы знают правоохранители. Для таких и создают фонды, говорит наш собеседник Кирилл ВШИВКОВ. Он является учредителем алматинского фонда SVET (Stop Violence End Tyranny – Стоп насилие и тирания) совместно с Мөлдір Жұмабаевой.

Ради создания этого фонда Кирилл оставил карьеру сотрудника международного банка. А Молдир, сама пережившая насилие, справилась с травмой и начала помогать другим женщинам. Парень и девушка были друзьями и даже не думали о совместной работе, но практически одновременно в 2018 году решили открыть фонд. В итоге удалось не только собрать команду психологов, но и первыми в Казахстане найти хост-семьи - людей, готовых бесплатно предоставить свое жилье тем, кто попал в беду. Сейчас таких семей в базе фонда больше двухсот, их количество растет.

- Когда вы организовали фонд и почему возникла такая идея?

- Предложил создать фонд я, хотя идея о таком фонде была и у Мөлдір. Интересно, что у двух друзей, которые никогда не говорили о своих деловых планах и социальном вкладе в общество, могли так сходиться мысли. Однажды на общем с друзьями и приятелями празднике мы увидели некорректное отношение нескольких людей к девушке, пережившей насилие, и решение было принято. Уже в первые 10 дней мы получили первое обращение и начали партнёрство с прекрасным психологом с высокой квалификацией.

- Быстро ли вы смогли зарегистрировать фонд?

- Не быстро, к сожалению. Нас не приняли с первых попыток - трудностей было много. В итоге только в 2021 году мы получили регистрацию без нареканий. Но и до официальной регистрации помогали жертвам насилия, как могли.

- К примеру, жертве насилия нужна помощь. Что вы ей можете предложить? Есть ли горячая линия, например, куда можно позвонить и получить консультацию?

- Пережившие насилие обращаются через Instagram @svetpf, через сайт svetpf.org, в Telegram, пишут на WhatsApp, звонят на личные номера. Всё зависит от того, кто порекомендовал, или от поиска в Google. Обычно в первую очередь мы предлагаем психологическую поддержку и консультируем по правильному обращению в госорганы: полицию, прокуратуру, прохождение СМЭ (судебно-медицинской экспертизы). Далее мы уже принимаем решение, можем ли предложить адвоката, выстраиваем стратегию сопровождения дела - формальное и публичное.

- Какой у вас сейчас штат психологов, юристов, волонтеров?

- Мы все являемся волонтёрами, не получающими доход от деятельности фонда. Наш заработок приходит от коммерческих проектов, которые мы получаем лично, ведь вне деятельности фонда мы ещё и опытные эксперты в своих сферах. Юристов и психологов в штате нет. У нас есть группа юристов и психологов, с которыми подписаны договоры о партнерстве и сотрудничестве. В стратегической команде 5 человек - два учредителя и три попечительницы фонда.

- Что это за сферы, в которых вы трудитесь, чтобы поддерживать фонд?

- Я работаю в сфере электронных решений. Когда открывали фонд, у меня за плечами уже был хороший опыт работы в международном банке. Сейчас активно занимаюсь проектами по своим навыкам, и это приносит деньги на жизнь. Плюс грамотные вклады. Есть свое маленькое дело - оказание клининговых услуг. Молдир - журналистка, плюс у неё также есть коммерческие проекты по ее скиллам, которые приносят доход.

- Тогда личный вопрос. До создания фонда вы были довольно успешным и состоятельным человеком, работали в международном банке. Почему решили открыть фонд, который не приносит дохода? Возможно, был какой-то личный травмирующий опыт?

- К счастью, я не пережил сексуализированное насилие. Однако такой опыт есть у Молдир. Поэтому, когда мы открывали фонд, моим единственным требованием к ней было - чтобы она прошла личную терапию. Причем довольно продолжительную, с большим объемом часов у психолога. Ведь в нашей работе это очень важно - помогать другим только тогда, когда помощь не нужна тебе самому. Мы поддерживаем этот принцип при приёме волонтеров и в собственной работе. Я решил развиваться в этом направлении, потому что считаю, что пережившие насилие – самые уязвимые в нашем обществе, а я хотел приносить пользу этим людям и предостеречь других от насилия.

- Как много жертв насилия обратились к вам за время существования фонда? Это в основном дети, женщины?

- Всего под тысячу обращений за эти 7 лет. В основном это женщины, реже - дети, и совсем редко - мужчины. В приоритете у нас пережившие сексуализированное или домашнее насилие в сочетании с сексуализированным насилием, и только потом остальные категории.

- На сайте фонда указано, что вы можете предоставить релокацию в безопасное место и в хост-семьи. Что такое хост-семьи? Где вы находите эти безопасные места?

- Хост-семьи - это ряд семей, готовых принять пережившую насилие жертву. Это может быть их личное жильё, или же дополнительное, включая дачу, вторую квартиру и так далее. Хост-семьи помогают нам на безвозмездной основе. Если пережившая насилие женщина может быть подвержена преследованию или уже ему подвергается, или если есть риск, что на нее будет организовано покушение, жертва меняет место проживания в рамках города, области или страны. Для всех этих действией есть специальный протокол по релокации. О месте нахождения знает ограниченный круг лиц, выходящий на связь в определённое время. Если что-то происходит не по протоколу, жертва перевозится в другое место уже в другом порядке, и узнать адрес даже при помощи фонда и его партнёров не получится.

- С какого года работает мера по переселению в хост-семьи?

- Релокацию запрашивают не так часто и применяется она фондом, как мера предосторожности. Опция работает с 2019 года. В 2018 году у нас не были наработаны связи с общественностью, процессы. И в целом понимания нюансов ведения дел о насилии, которые мы знаем сейчас, тогда не было.

- Это ваша собственная идея - найти хост-семьи - или международный опыт? Как вы воплотили такой интересный метод?

- Да, это именно наша идея, и мы рады первыми применять её в Казахстане. Мы не слышали, чтобы это было массовым решением, или чтобы кто-то применял такое решение. Идея возникла случайно, когда одна семья предложила свою помощь. Мы решили не упускать эту возможностью помочь жертвам насилия ввиду ограниченности ресурсов. И начали искать другие семьи, которые хотели помочь. Потом уже, видимо, контакты передавались от семьи к семье и появилось больше участников. Сейчас таких хост-семей в базе уже 238 по Казахстану. Все предложили помощь бесплатно. Мы рады каждому новому предложению о помощи и будем рады новым хост-семьям в нашей базе.

- Если какая-то семья пожелала помочь жертвам насилия, как ей это сделать?

- Для этого можно связаться с нами через сайт или инстаграм - мы ответим, постараемся в ближайшее время назначить звонок, чтобы узнать, откуда такая мотивация. Узнаем данные - все ли было хорошо в этой семье в прошлом, нет ли там насилия, нет ли серьезных судебных решений в отношении членов семьи. Проверяем безопасность семьи, в общем говоря. Далее вносим в свой реестр и при подходящем варианте связываемся для уточнения актуальности предложения.

- Вы работаете с жертвами насилия по всему Казахстану. Если жертва из другого города - как вы ищете ей безопасное место и хост-семью? На месте ее проживания или оплачиваете проезд в Алматы или другие города?

- Мы работаем только по Казахстану. Это наша страна и наш патриотический долг - помогать её гражданам первостепенно. Безопасные места есть в разных локациях страны. При надобности мы оплачиваем все затраты, которые можем покрыть за счет пожертвований. Один из принципов - наши подопечные ни за что из полученного от нас не платят. Они могут помочь себе за счёт собственных средств, но не вкладывают собственные средства в нашу деятельность.

- Вы оказываете психологическую поддержку через терапию и специальные материалы. Как это работает?

- Специальные материалы у нас разного формата. Есть предостерегающие инструкции для уже переживших насилие и инструкции для групп риска. Есть материалы общего характера. Есть такие проекты, как комиксы с историями о насилии. Сейчас мы разрабатываем книгу с историями о насилии и комментариями экспертов, которую пишет моя коллежанка. А психологическую поддержку мы оказываем чаще всего, так как встречаем риск суицида, упадническое настроение, мешающее борьбе с преступником. От морального состояния жертвы, пережившей насилие, зависит очень многое, в том числе победа в суде над насильниками.

- Как много жертв после обращения к вам вышли из абьюзивных отношений? Отслеживаете ли вы, как теперь складывается их жизнь?

- Мы знаем о судьбе всех обратившихся к нам в течение года после завершения дела. Дольше наблюдаем либо при наличии рисков, либо если так получилось, что мы можем оставаться в контакте. В остальном стараемся отпускать переживших насилие. В первую очередь для них, к сожалению, мы будем ассоциироваться с болью. Это как больница - пользу принесли, но возвращаться туда и видеть больницу не хотелось бы.

- Есть ли рецидивы, когда жертва так и осталась с агрессором?

- Есть, к сожалению. Чаще всего это происходит тогда, когда дело не уголовное. Там и тяжесть намного меньше. Но в таком случае мы лишь передаём специальную инструкцию самой женщине. И агрессор знает, что мы рядом. И полиция в первую очередь узнает о его делах и начнет преследование за совершенный проступок. Это все, что мы можем сделать. Но чаще всего мы не продолжаем сопровождение таких дел. Остаемся на связи, но заставить человека жить другую жизнь не по её воле мы не можем. Инструкции больше помогают тем, кто ушел от агрессора, но боится преследования. Старые гаджеты мы всегда рекомендуем полностью разряжать и оставлять в месте, где пережившая насилие не находится. Сим-карты оформлены на других людей и вверяются во временное пользование пережившей насилие. И так далее.

- Как вы планируете развиваться? Добавить еще какую-то функцию в работе фонда?

- Сейчас мы активно ведем платные тренинги. Это программы обучения бизнес- работников в корпоративном формате. Фонд не имеет права на коммерческие проекты. Однако имеет право получать оплату в пользу своей текущей и будущей деятельности и в пользу гонораров сотрудников, чем мы и планируем воспользоваться. У НПО/ НКО, работающих без поддержки организаций или государств, будущего нет, а для нас важна устойчивость, которую мы стараемся приобрести. В том числе за счет наших навыков, знаний и опыта.

- Сотрудничаете ли вы с другими фондами, подобными вашему? Достаточно ли их в Казахстане? Возможно, есть какое-то сообщество, где фонды делятся опытом работы?

- Мы все на связи, конечно же, входим в общие комитеты. У всех достаточно работы. В Казахстане фондов достаточно. Недостаточно финансирования и юридической помощи.

- Есть ли у вас опыт сотрудничества с европейскими, американскими фондами по работе с жертвами насилия? Чего, на ваш взгляд, не хватает нашим фондам или государству, чтобы существенно снизить уровень бытового насилия?

- У нас есть опыт знакомства и разбора европейских стратегий работы с насилием, есть опыт стажировок. Мы ещё не принимали иностранное финансирование и в целом прогосударственное финансирование или гранты. Нашим фондам не хватает денег, достаточной слышимости среди государственных органов. А стране в целом не хватает образовательных компонентов – законов о равенстве на рабочих местах, в быту между мужчиной и женщиной, профилактических программ.

- Если вы не принимаете государственное финансирование и иностранные гранты, за счет чего существуете, помимо личных вкладов? Как вас могут поддержать, к примеру, наши читатели?

- Конечно, нам не хватает финансовой поддержки. Фонд не поддерживают деньгами другие организации на постоянной основе. Да и мы сами стараемся объединять наших подопечных и доноров, чтобы не быть провайдером чужих средств. Зарплат в фонде нет. На пожертвованные на счёт фонда средства мы оплачиваем услуги адвокатов, психологов, когда не можем найти волонтёров или если случай кризисный и требует особых усилий. Однако мы никогда не отказываемся от волонтёрских вкладов и принимаем различную технику - часть идет в пользу фонда для его работы, часть для подопечных, в зависимости от потребностей той или иной стороны.

- Как можно помочь вашему фонду?

- Можно сделать перевод через сервис Каспи-платежей или на счета в «Халык Банке». И там, и там средства поступают на юридические счета. Переводы на личные счета мы не осуществляем.

- Какие еще проекты вы готовите, чтобы привлечь внимание к теме домашнего насилия?

- Мы создаем книгу с историями о насилии и рекомендациями. Проводим тренинги по самообороне, по равенству и безопасности на рабочих места и хотим масштабировать их по стране. Вопросами гендерного равенства я стал интересоваться ещё в студенческие годы и развивался в этом направлении, набирался знаний, приобретал навыки, применял их. Для меня важно, чтобы всё было не просто так. Деньги важны, но это не самое главное. Главное - приносить пользу. Когда я думал, какое направление взять в развитие, выбор стоял между поддержкой малообеспеченных семей и переживших насилие. Я выбрал второй вариант. Я считаю, что люди, пережившие насилие, являются стигматизированной частью общества, лишённой многих моральных и этических прав, свобод и возможностей. И это нужно как-то менять…

Фото из личного архива