Я из тех, чья жизнь сопряжена с погружением в Историю. На рубеже 2024-2025 годов эта погруженность воспринимается особенно остро. Тем более, что мы в современном Казахстане живем еще в далеко не худшее, но драматически напряженное время. Время повышенных рисков в глобальном масштабе. Рисков, усугубляемых целенаправленным, глобальным подогреванием проблем межэтнических и межнациональных отношений.

Об этих проблемах, кто только не глаголет и в привычных СМИ, и в интернет-пространстве. Я же хотел бы здесь напомнить лишь одну, но важнейшую их грань - не просто психологическую, а психиатрическую. Казалось бы, народ без памяти о прошлом – народ без будущего. Но какой памяти? И каким образом преподнесенной? И с каким «вторым планом»?

Ведь на практике фрагментизированную и препарированную историческую память многократно использовали и продолжают использовать для разжигания межнациональной и иной ненависти. В современной психологии такой перенос связывают с понятием «избранная травма». Что это значит? То, что из прошлого вспоминаются наиболее травмирующие эпизоды, которые при этом могут и сознательно выбираться. Это и кровавые столкновения между представителями разных народов и конфессий, и факты, либо легенды, сопряженные с социальной или иной несправедливостью.

Одновременно может осуществляться то, что при соответствующей подаче событий прошлого психологи называют «сгущением и смещением во времени». Причем подобное может достигаться и средствами искусства. Как, например, в фильме «Александр Невский», когда «в воздухе пахло грозой» и угроза со стороны нацистской Германии специалистами воспринималась, как одна из самых вероятных. В такой обстановке кинематографическая схватка новгородцев с Ливонским орденом эмоционально воспринималась как что-то почти вчерашнее.

Но очень часто акцентирование внимания на былых обидах ведут к подогреву эмоций, который можно использовать для разжигания новых конфликтов, не сдерживаемых ни привычной моралью, ни доводами разума. Поэтому-то я сам резко против публичного, а то и учебно-публичного «полоскания грязного белья» прошлого, либо слишком бравурного прославления «побед» над соседями в давно минувшие либо даже совсем недавние времена. Потому что, как заметили те, кто чувствует тоньше меня, отточенная, как саперная лопата для рукопашной, память о старых могилах, может быть использована для рытья новых могил.

Драмы времен царизма и трагедии Гражданской, голода и репрессий – все это место действия профессиональных историков, а не политиков и публицистов, желающих повысить свой рейтинг и попутно решить какие-то свои личные проблемы. Поигрывание же ими чревато новой кровью.

Тем более, что и в профессиональном плане такое поигрывание несостоятельно - по той простой причине, что в сундучках истории всегда можно сыскать примеры того, как кто-то с кем-то поступал и несправедливо, и жестоко. Если просчитывать взаимные обиды, то и нынешний искусственный интеллект заплутает в дебрях.

Мне могут сказать, что и в советское время не все бывало гладко. Именно в плане «сгущения и смещения во времени». Вспомним 1980-й год, шумные воспоминания о Куликовской битве. Битва эта, как и многие иные драматические и обросшие легендами события прошлого, заслуживает места и в художественной литературе, и в искусстве. Но помпезность и масштабность эффектно декорированной исторической памяти по своей эмоциональной сути контрастировали с ситуацией в СССР – стране, охватившей огромную часть Евразии. Ведь столкновения кочевников и оседлых и, в частности, та же самая Куликовская битва, были для той, тогда еще единой страны, внутренними событиями. И славить победу одного из ее участников - примерно то же, что для англичан восславление битвы при Гастингсе, а для французов – чьи-то успехи в Бургундии, либо успех крестовых походов на юге Франции, направленных на искоренение ересей.

Увы, 1980-й, как примыкающие к нему годы, был временем, когда стали истощаться эмоциональные резервуары официальной идеологии. Идеологии, которая становилась все более пресной и все менее затрагивающей живые чувства многих людей. Вот и использовали историческую память, как суррогат эмоциональных возбудителей - нечто вроде современных энергетических напитков.

Но ведь тогда, при всех перехлестах, подобные «апофеозы» не подталкивали к практическому противостоянию разных этносов. Мне самому вместе с родителями довелось годы жить в одной общей квартире с татарской семьей. И никакие главы учебников, никакие рассказы об иге не влияли на наши отношения. Мы и до сих пор встречаемся с повзрослевшими детьми бывших соседей очень по-доброму.

Но сегодня-то, в условиях глобальных сдвигов, игры с исторической памятью куда опаснее, чем даже десятилетия назад. А ответственность людей интеллектуального труда, либо тех, кто относит себя к таковым, несравненно выше. Ведь за любые трагические события отвечает не только тот, кто берет в руки камень, но и тот, кто подсказывает, что этот камень можно кинуть в соответствующем направлении.