«Костанай - Dŏň (Дон) - Донгуз - Дунай». № 6 (1141) от 8.02.2024 г.

Будучи преподавателем философии и культурологии, но не филологом и не спецом в области топонимики, я невольно оказался захваченным и теми круговоротами мысли, которые бурлят и у нас, в Казахстане, да и не только, и размышлениями о топонимике известного далеко за пределами области профессора КРУ Амасбека Абсадыка. Последние и подтолкнули меня к этим беглым заметкам.

Но что же это за два вектора? Первый - имитационно-спекулятивный и не имеющий прямого отношения ни к науке, ни к реальным потребностям страны. Это превращение топонимики в средство для имитации бурной деятельности. Игра в переименования, превращаемая в кампанию по выжиманию средств из госбюджета и некий пиар собственного имени.

Не секрет, что в самых разных культурах многие наименования тех же городов, поселков не раз менялись. Как, например, в Эстонии, Прибалтике в целом. Менялись задолго до нынешних псевдополитических игрищ. Кто вспомнит такие названия, как Юрьев, Колывань? Кому любопытно, можете поискать в Интернете. Но я не о нередкой смене значения понятий, как и смене названий, которые к тому же клеймятся «идеологически устаревшими». Увы, нам выпало жить на таком изломе времен, что «идеологическое устаревание» может наблюдаться чаще, чем смена мод на длину юбок. Где сейчас звучные Сталинабад, Сталинград, Ленинград, Горький, Брежнев и нескончаемая вереница других. И это не говоря уже о хороводе переименований вокруг столицы Казахстана. Так неужели и самая недавняя история нас ничему не научила?..

Кого как. Ведь есть и иной вектор - научных, культурологических и философских поисков. Этот вектор, на мой взгляд, наглядно являет филолог по образованию, профессор нашего университета - южанин, три десятка лет отдавший Костанайщине. Это не значит, что его выводы бесспорны. Нет. Но само направление его исследований при всей полемичности научное. Именно наука опирается не на лозунги, а на кропотливые изыскания, гипотезы и полемику. В отличие от тех, кто, поигрывая с топонимикой, по сути дела, разделяет людей и культуры. Алмасбек Абсадык вне модной конъюктуры окунается в глуби топонимики. Да так, что и тайны названий рек и мест на Костанайщине, и связанные с ними вариации легенд предстают живыми струями в потоках мировой культуры. Отсюда и панорамный взгляд: от Костаная - до Дуная, от Убагана - до российской Сибири и Башкирии.

Специалисты могут спорить с какими-то деталями. Но совершенно очевидна диалектика мировой истории и, соответственно, мировой культуры. Та диалектика легенд, сказаний, названий и элементов обычаев, которая говорит о колоссальных движениях племен и народов, оставивших, словно сдвинутые ледником валуны, следы в мировой культуре. Такие следы, где тюркское, славянское, «собственно европейское» демонстрирует общее движение. Застывающее в таких словах, как «гунны», «Хунгария», «Венгрия». А если дилетантски пофантазировать, то можно подискутировать и о Джунгарии, и джунгарах.

Подчеркиваю, здесь принципиально и практически чрезвычайно значима философская составляющая. Суть ее - в стремлении искать и находить то, что сближает, объединяет различные народы, а не разъединяет их. Поток истории культуры был слагаемым из множества взаимосвязанных потоков. А кочевники, номады? Они могли быть и ураганами для оседлых, но их братьями по оружию, и кровеносными сосудами, превращавшими огромные просторы Евразии в нечто целостное. Эта диалектика утверждалась и Л. Гумилевым, и О. Сулейменовым, возглашавшим: Лес и Степь не только враждовали друг с другом! Было и многое иное, включая и брачные союзы, и взаимопроникновение обычаев и способов ведения военных действий.

Кстати, не только Сулейменов (который официально не был профессионалом историком и лингвистом, когда опубликовал свое «АЗ и Я») или узявимый в ряде сугубо исторических отношений Гумилев говорили об этом. Сейчас, наверное, даже не всякий профессионал вспомнит куда менее громко прозвучавшего Досмухамеда Кшибекова - автора вышедшей в 1984 году монографии «Кочевое общество». Спокойно, основываясь на опыте историка, он говорил и об этом, и о значимости Центральной Азии, и специально о Древней Руси и половцах. Эту же линию непростых взаимоотношений пытался проследить в своих работах и наш замечательный костанайский автор А. В. Тарасенко в размышлениях о «Слове о полку Игореве». И, мне кажется, что в этом ряду оказываются размышления и поиски А. Абсадыка.

Завершая, подчеркну, что это не только линия слов, красивых домыслов и благих пожеланий. У того же Кшибекова мы встречаем упоминание о находках артефактов, которые, как «скифские котлы», были сделаны и на Украине, и в Казахстане, и о поразительном захоронении воина (названного половецким, во всяком случае, демонстрирующем связь культур) тоже на Украине.

Реальная, а не надуманная, произвольно нащипанная из непереваренных источников история говорит о том, что в нашем общем прошлом масса нитей, хватаясь за которые, как Тесей за нить Ариадны, в нынешнем сумасшедшем лабиринте мнений мы можем не просто лучше понять себя, а почувствовать единство человеческих судеб, запечатленное и в истории языка.