Как относиться к литературе тоталитарного прошлого? Этот вопрос прозвучал в острой и интересной статье Расула Жумалы «Литература и вызовы времени», опубликованной в ноябрьском номере журнала «Мысль». Вопрос актуальный. Но что следует за ним? А следует вот что: «… особенно к произведениям пресловутого соцреализма, воспевающим национальных предателей, павликов морозовых и, напротив, клеймящих подлинных патриотов Отечества?»

И это сказано политологом? Но где основания для таких отмашистых суждений, которые, казалось бы, констатируют очевидное? Не буду окунаться в сугубо идеологические споры, а просто приведу то, что запомнилось из произведений упомянутых лет вузовским студентам-первокурсникам. Журналисты, так те даже отвечали на поставленный вопрос письменно. И что же им запало в память? Да очень разное (и, если придираться, то не очень уж и соцреалистическое, но выплывшее из «тоталитарного прошлого» - это точно). Здесь и Андрей Соколов из шолоховской «Судьбы человека», и Василий Теркин, и Лиза Бричкина из «А зори здесь тихие». И Горький, и Маяковский. Если продолжать этот ряд, то как не вспомнить и Алию Молдагулову, и панфиловцев, и Зою Космодемьянскую? И где же тут национальные предатели?

Но вспоминают-то студенты не только это. Ведь речь идет именно об образах, за которыми совсем не обязательно должны скрываться исторические персонажи, либо лихие вояки из легенд. Вспоминают и доктора Живаго, и Ихтиандра, и «Бриллиантовую руку», и гайдаевского Шурика и даже… волка из «Ну, погоди!». Которые тоже, вроде бы, к предателям не имеют никакого отношения.

Правда, тут можно вспомнить имена, которые замалчивались или, наоборот, несправедливо возносились. Но это уже иная тема. Воспевались-то не палачи и деспоты. В образе того же Ленина рисовался пример человека, который мечтал о справедливости и думал о народе. Подчеркиваю: литература сильна именно образами, как моделями должного или недолжного поведения, а не исторической точностью. Последняя – удел историков.

Ну а как же быть с бедным Павликом Морозовым? И это, прежде всего, образ, рожденный трагической участью погибшего мальчика. А уж был ли он пионером – дело десятое. Для тех, кто не в курсе, напомню: согласно известной версии, сельский мальчик Павел донес на своего отца, который поступил не по закону. Я лично не за доносы. Но проблема-то здесь не в примитивном «отцепредательстве», раздуваемом, как мыльные пузыри, еще со времени Перестройки. Речь идет об иерархии ценностей. Вечной и очень болезненной проблеме. Ведь еще в Библии Христос говорил примерно так: «Кто любит отца и мать более, чем меня, то не достоин меня». А как же быть с почитанием родителей? Не явное ли это противоречие? Думаю, что никакого противоречия здесь нет. Просто Христос языком своего времени утверждал важнейшее правило человеческих отношений: то общество прочно, те идеалы сильны, где Общее выше Частного, где для кого-то Бог, для кого-то Государство (и не только) выше клановой, семейной близости.

Не дай бог кому-то из нас сталкиваться непосредственно с таким страшным выбором. Но выбор этот не надуман: представьте , что вы вдруг столкнетесь с теми, кто будет сражаться не за правду и право, а за интересы клана – и тогда даже бедный Павлик может престать перед вами в ином свете.