Госархив РФ опубликовал доклад главного военного прокурора "О 28 панфиловцах"
8 июля 2015, 17:08
Справка-доклад главного военного прокурора Н. Афанасьева "О 28 панфиловцах"
В связи с многочисленными обращениями граждан, учреждений и организаций размещаем справку-доклад главного военного прокурора Н. Афанасьева «О 28 панфиловцах» от 10 мая 1948 года по результатам расследования Главной военной прокуратуры, хранящуюся в фонде Прокуратуры СССР (ГА РФ. Ф. Р-8131)
посмотрите на себя в зеркало Эдик.... и смените аватарку... она не Ваша (сужу по образу мысли).... такие пацаны до НАШЕГО возраста не могли дожить (исхожу из опыта прожитой жизни).... где-то на рубеже 35-40 годов они должны были сдохнуть от ТБЦ в лагере (не на зоне,тогда зон небыло) или получить штырь в чужом районе... но то,как Вы мыслите и Ваша аватарка,говорит о том,что вы собственно человек не плохой...
да.... еще... люди заведите себе библию (ибо сказано там: "не сотвори себе кумира") или коран (думаю ,что и там нечто подобное найдете... хотя бы запрет на изображения людей...ибо не может быть всемилостивейший похож на обыкновенного смертного...)...
Подвиг героев-панфиловцев пытаются поставить под сомнение Госархив опубликовал документ, которой переворачивает наши представления об одной из самых ярких страниц в истории Великой Отечественной войны...Новость подхватили и начали использовать в хвост и в гриву. Только это уже совсем не новость. Выдержки из архивов о панфиловцах всплывали и в конце 80-х годов, когда разоблачали всех и вся, и в наше время. Действительно, если бы журналисты «Красной звезды», примчавшись на фронт, слушали не только устные рассказы больших командиров, а дошли бы до комбата или комроты, то неточностей в их статье было бы меньше. Но попасть тогда даже в полк, как объяснил корреспондент, было невозможно. Нам теперь говорят: не было этого подвига. Хорошо. А немцев, рвущихся к Москве, кто тогда остановил? Нет, уважаемые, подвиг был. И та же дивизия под командованием комдива Ивана Панфилова, ставшая гвардейской именно в этих боях, была. И Москву отстояла. Даже сами «разоблачающие» архивы это подтверждают. «В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота и действительно дралась геройски. Из роты погибли свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах», - это слова командира 1075-го стрелкового полка Ильи Капрова. Так что подвиг, получается, в то время даже преуменьшили. И политрук Клочков был. И погиб в том бою. Да, наверное, он не говорил так пафосно, как придумал журналист: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади - Москва». Но эта фраза оказалась очень верной по сути. И тысячи политруков повторили эти слова потом, вдохновляя бойцов. Так же как более 400 человек повторили потом подвиг Александра Матросова. Более 500 летных экипажей повторили подвиг Гастелло... 1941 год. Все смешалось, но было подчинено главной цели - отстоять Москву. А нам говорят, раз там был не Иванов, а Сергеев, то и подвига не было? Пока совершенно ясно другое. Подвиг панфиловцев все-таки был, и от перемены фамилий и количества павших солдат меньше он не становится. Хотя кому-то, возможно, очень хочется переиграть итоги той войны. ОТ РЕДАКЦИИ «Архивный документ», «показания командира полка» - это все вещи, которым мы привыкли верить априори. Даже не задумываясь, при какой обстановке эти самые «показания» могли появиться. А теперь вспомните: сталинское время, НКВД, доносы...
И вот приходят к командиру полка со словами: у вас там один из бойцов-панфиловцев оказался не героем, а предателем. Конечно, командиру проще сказать: я ни при чем, это все журналист напутал. Как тогда выбивались «показания», все наслышаны. Даже под маршала Жукова подкопы вели (возможно, и этот был одним из них). И потому доверия к статье военкора, которому 28 фамилий героев-панфиловцев надиктовал капитан с передовой, погибший позже и сам, в итоге не меньше, чем к «показаниям» командира полка. ДОСЛОВНО «Я знаю, эта справка у нас была. Но надо сказать, при каких условиях эта справка была получена. Справка была получена особистами под страхом смерти и расстрела... Есть куча военных документов, есть историки, которые поминутно восстановили весь ход сражения. И я отстаиваю это мнение не как внучка генерала Панфилова, заслуги генерала Панфилова никто не ставит под сомнение...» (Алуа БАЙКАДАМОВА,внучка генерала Панфилова,заведующая военно-историческим музеем Алма-Аты.)
Можно успокоиться. Российские историки разумно заметили же, что танки подбиты, бой был три дня не три часа, бойцов было сотня не 28, бойцы как и описывалось ранее отбили танковые атаки и делают вывод: подвиг был, более значимый, число героев было больше 28. Самим себя, не разобравшись, зачем ругать.
Историк Сергей Мироненко ощутил пинок в зад и рухнул на мерзлое дно траншеи. Всё ещё не веря в происходящее, он поднялся и глянул вверх. На краю траншеи полукругом стояли бойцы Красной Армии. — Это последний? — уточнил один из военных, видимо, командир. — Так точно, товарищ политрук! — отрапортовал боец, чей пинок направил директора Госархива в траншею. — Простите, что происходит? — пролепетал историк. — Как что происходит? — ухмыльнулся политрук. — Происходит установление исторической справедливости. Сейчас ты, Мироненко, спасёшь Москву от немецко-фашистских оккупантов. Политрук указал на поле, на котором в ожидании застыли несколько десятков немецких танков. Танкисты вылезли на башни и, ёжась от холода, с интересом наблюдали за происходящим на русских позициях. — Я? Почему я? — потрясённо спросил Мироненко. — Какое отношение я к этому имею? — Самое прямое, — ответил политрук. — Все вы тут имеете самое прямое к этому отношение! Командир указал Мироненко на траншею и историк увидел, что она полна уважаемых людей: тут уже находились академик Пивоваров и его племянник-журналист, у пулемёта с выпученными глазами расположился Сванидзе, рядом с ним дрожал то ли от холода, то ли от ужаса главный десталинизатор Федотов, дальше были ещё знакомые лица, но перепуганный архивист начисто забыл их фамилии. — А что мы все здесь делаем? — спросил Мироненко. — Это же не наша эпоха! Бойцы дружно захохотали. Хохотали не только русские, но и немцы, и даже убитый недавно немецкий танкист, пытаясь сохранять приличия и делая вид, что ничего не слышит, тем не менее, подрагивал от смеха.
— Да? — удивился политрук. — Но вы же все так подробно рассказываете, как это было на самом деле! Вы же с пеной у рта объясняете, что мы Гитлера трупами закидали. Это же вы кричите, что народ войну выиграл, а не командиры, и тем более не Сталин. Это же вы всем объясняете, что советские герои — это миф! Ты же сам, Мироненко, рассказывал, что мы — миф! — Простите, вы политрук Клочков? — спросил Мироненко. — Именно, - ответил командир. - А это мои бойцы, которым суждено сложить головы в этом бою у разъезда Дубосеково! Но ты же, Мироненко, уверял, что всё было не так, что все эти герои - пропагандистский миф! И знаешь, что мы решили? Мы решили и вправду побыть мифом. А Москву оборонять доверить проверенным и надёжным людям. В частности, тебе! — А вы? — тихо спросил историк. — А мы в тыл, — ответил один из бойцов. — Мы тут с ребятами думали насмерть стоять за Родину, за Сталина, но раз мы миф, то чего зря под пули подставляться? Воюйте сами! — Эй, русские, вы долго ещё? — прокричал продрогший немецкий танкист. — Сейчас, Ганс, сейчас — махнул ему политрук. — Видишь, Мироненко, время не терпит. Пора уже Родину вам защищать. Тут из окопа выскочил телеведущий Пивоваров и с поднятыми руками резво бросился к немцам. В руках он держал белые кальсоны, которыми активно махал. — Срам-то какой.., — произнёс один из бойцов. — Не переживай, — хмыкнул Клочков. — Это уже не наш срам. Двое немецких танкистов отловили Пивоварова и за руки дотащили его до траншеи, сбросив вниз. — Швайне, — выругался немец, разглядывая комбинезон. — Этот ваш герой мне со страху штанину обоссал!
Второй танкист стрельнул у панфиловцев закурить и, затянувшись, сказал: — Да, камрады, не повезло вам! И за этих вот вы тут умирали! Неужто в нашем фатерлянде такие же выросли?.. — Да нет, камрад, — ответил ему один из панфиловцев. — У вас теперь и таких нет. Только геи да турки. — А кто такие геи? — уточнил немец. Боец Красной Армии прошептал ответ агрессору на ухо. Лицо немца залила краска стыда. Махнув рукой, он пошёл к танку. — Давайте побыстрее кончайте с нами, — сказал он. — От таких дел снова умереть хочется. Из траншеи к политруку кинулся Сванидзе. — Товарищ командир, вы меня неправильно поняли, я ничего такого не говорил! И потом, мне нельзя, у меня "белый билет", у меня зрение плохое и язва! Политрук доверительно наклонился к Сванидзе: — А ты думаешь, тирана Сталина это волновало? Он же пушечным мясом врага заваливал! И тем более, я тебе не командир. У вас свой есть — опытный и проверенный! Вот он как раз идёт! Из глубины траншеи к месту разговора подходил Никита Михалков, держа в руках черенок от лопаты. — Товарищ политрук, как с этим можно воевать против танков? — взмолился режиссёр. — Тебе виднее, — ответил командир. — Ты же это уже проделывал. Да, там у тебя, кстати, кровати сложены. Можешь из них быстренько противотанковую оборону наладить! Ну, или помолись, что ли. Авось поможет! Тут политрук скомандовал построение своих бойцов. — Куда вы? — с тоской в голосе спросил Михалков. — Как куда? — усмехнулся политрук. — Занимать позицию у вас в тылу! Заградотряда НКВД под рукой нет, так что мы сами его заменим! И если какая-то сволочь из вашего штрафбата рванёт с позиции, расстреляем на месте за трусость и измену Родине!
— Так ведь штрафбатов ещё нет! — Один создали. Специально для вас! Немецкие танки взревели моторами. В траншее послышались отчаянные крики и ругань — новые защитники Москвы выясняли, кто первым начал разоблачать мифы и втравил их в эту историю. Всем скопом били Федотова, после чего его с бутылкой выкинули из траншеи под немецкий танк. Кто-то крикнул ему на прощание: - Ну, за Родину, за Сталина! Михалков вцепился в уходящего политрука: - Товарищ, у меня отец воевал, я всегда был патриотом и защитником героев, помогите мне! - Только из уважения к тебе, - ответил политрук. – Даю отличное средство для сражения с врагом! Лучше не бывает! И командир протянул режиссёру бадминтонную ракетку и три воланчика. - Прощай, Родина тебя не забудет, - похлопал политрук Михалкова на прощание и устремился вслед своим уходящим бойцам…
Письмо французского солдата об обороне Севастополя, адресованное в Париж некоему Морису, другу автора:
«Наш майор говорит, что по всем правилам военной науки им давно пора капитулировать. На каждую их пушку — у нас пять пушек, на каждого солдата — десять. А ты бы видел их ружья! Наверное, у наших дедов, штурмовавших Бастилию, и то было лучшее оружие. У них нет снарядов. Каждое утро их женщины и дети выходят на открытое поле между укреплениями и собирают в мешки ядра. Мы начинаем стрелять. Да! Мы стреляем в женщин и детей. Не удивляйся. Но ведь ядра, которые они собирают, предназначаются для нас! А они не уходят. Женщины плюют в нашу сторону, а мальчишки показывают языки.
Им нечего есть. Мы видим, как они маленькие кусочки хлеба делят на пятерых. И откуда только они берут силы сражаться? На каждую нашу атаку они отвечают контратакой и вынуждают нас отступать за укрепления. Не смейся, Морис, над нашими солдатами. Мы не из трусливых, но когда у русского в руке штык — дереву и тому я советовал бы уйти с дороги. Я, милый Морис, иногда перестаю верить майору.
Мне начинает казаться, что война никогда не кончится. Вчера перед вечером мы четвертый раз за день ходили в атаку и четвертый раз отступали. Русские матросы (я ведь писал тебе, что они сошли с кораблей и теперь защищают бастионы) погнались за нами. Впереди бежал коренастый малый с черными усиками и серьгой в одном ухе. Он сшиб двух наших — одного штыком, другого прикладом — и уже нацелился на третьего, когда хорошенькая порция шрапнели угодила ему прямо в лицо. Рука у матроса так и отлетела, кровь брызнула фонтаном. Сгоряча он пробежал еще несколько шагов и свалился на землю у самого нашего вала. Мы перетащили его к себе, перевязали кое-как раны и положили в землянке. Он еще дышал: «Если до утра не умрет, отправим его в лазарет, — сказал капрал. — А сейчас поздно. Чего с ним возиться?».