Статья Аркадия Денисова «Чтобы лучше понять настоящее» вызвала множество откликов. Значит, и Сталин, и время его правления для нас - это то прошлое, которое все еще, словно пуповина, связывающая новорожденного с матерью, неотделимо от настоящего. Поэтому все суждения по-своему интересны: ведь они позволяют пристальнее вглядеться не столько в Сталина, сколько в нас самих и уже наше, а не сталинское время.

Позволю и себе, пожалуй, не особенно оригинально, высказаться на этот счет. Приветствуя внутреннюю тягу к свободе и не приемля раболепие, я все-таки не согласился бы с комментарием к статье Денисова о том, что «обычно по твердой руке тоскуют мазохисты с плебейским типом мышления, слабые безответственные люди». К сожалению, все не так очевидно и не так просто. Все мы в определенных отношениях бываем слабы. И чем сложнее и теснее переплетения судеб людей в том или ином человеческом сообществе, тем более необходимы «твердые руки» людей, которые, делая свое дело - например, обеспечивая нашу безопасность - позволяли бы нам, независимо от типа мышления свободно ходить по улицам наших городов и пользоваться общественным транспортом, чувствуя себя в безопасности.

Вы, конечно, можете воскликнуть: «Так это же совсем не та «твердая рука», о которой идет речь!» Но настолько ли «не та»? Разве дичайшие по своей сути действия террористов, корежащих и уносящих жизни совершенно случайных людей, не вынуждают нас смиряться с такими формами «тотального» контроля (допустим, при посадке в самолет, когда вас могут лишить бутылочки недопитой воды), которые считанные десятилетия назад и представить-то было трудно? Вынуждают. Так что и терроризм, и хаос вообще – это, увы, вполне закономерные пути к «тоталитаризму» либо к гибели… государства, этноса, культуры. 

Знаменитый греческий философ Платон еще 2500 лет назад показал, как при последовательной смене форм правления демократия способна перерасти в охлократию – власть толпы, разгул вольницы, за которым обязательно следует тирания. Ибо люди не могут бесконечно долго жить в условиях хаоса и постоянно меняющихся «правил игры». 

Вполне понятно, что тягу к твердой руке и ностальгию по «жестокому, но справедливому вождю» рождает и ситуация, складывающаяся в ряде стран на постсоветском пространстве. Дело в том, что во времена Сталина судьбы и самого вождя, и советской элиты (в среде которой шла отчаянная и гибельная для многих битва за власть) были неотделимы от судьбы государства и страны. Гибель страны и государства, как и для многих древних элит, означала для них личную катастрофу. Нынешние же элиты в немалой мере по-феодальному автономны. Судьбы собственных стран для них далеко не всегда означают их собственные судьбы. Наверное, есть немало тех, у кого готовы личные шлюпки на  случай, если судно страны напорется на тот или иной айсберг. Так насколько можно доверять их патриотизму? 

Вот и тоскуют многие, даже не слабые духом, о таких элитах, которые ощущали бы неотделимость своих собственных судеб от судеб народа. Что же касается  очередной «твердой руки», то чем  громче будет псевдолиберальная болтовня и чем больше будет бардака, тем вероятнее ее появление. Противостоять диктатуре и даже тирании может только порядок. Подчас жесткий. Но реальный, а не формализовано-отчетный. И с этим ничего не поделаешь, как бы кто из нас совершенно искренне не тяготел к свободе.