Массовые акции протеста в городах России 23 и 30 января какой-нибудь острослов, может быть, назовет «революцией ершиков» или чем-то вроде того… Ну что ж, у каждого свой национальный колорит: у кого-то - розы, а у кого-то - ершики. Но мы здесь не будем касаться ни политики, ни экономики. Кто там что построил, кто что украл, кто там чей «агент влияния» - это темы для специалистов, блогеров и телеболтунов.

Я же хотел бы призадуматься над остающейся в тени подспудной стороной всплесков социальной энергии: то в Германии, то в Англии, то в Штатах, то в Нидерландах (Белоруссия здесь стоит особо), то в Казахстане. Благодаря Интернету крики протестующих становятся событием, слышимым и видимым далеко за пределами одной конкретной страны.

Что же роднит эти разнородные социальные всплески? Думаю, что, помимо всего остального, здесь действует хорошо известный социально-психологический фактор: чем сильнее сжимают пружину, тем стремительнее она может распрямиться. В 2020 году человечество оказалось в совершенно необычной ситуации: контрвирусные меры с локдаунами, масками, социальными дистанциями и пр. обрели поистине глобальные масштабы. Что-то из этих мер кем-то могло восприниматься, как вынужденная необходимость, а кем-то - как очередная благоглупость властей, все громче зазвучали голоса о «мировом заговоре». Не будем здесь втягиваться в эти споры. Обратим внимание только на то, что человек по своей и общественной, и биологической природе - существо социальное. Даже птицы и волки стремятся жить стаями. А попробуйте пчелам запретить роиться или муравьям строить свои «города». Чтобы выполнять эти запреты, они должны перестать быть пчелами и муравьями. То же и с человеком: на протяжении миллионов лет биологической и многих тысяч лет социальной эволюции люди выживали именно благодаря взаимодействию, включавшему и физические контакты, и сплочение групп, и движение масс, что, в свою очередь, органически использовалось во всех религиях мира.

Поэтому, каковы бы ни были причины ограничений 20-го года (отнюдь не канувших в Лету вместе с ним), каковы бы ни были чьи-то конкретные намерения, слишком ретивое, да еще и затягивающееся следование ограничениям - это путь к превращению людей в другой биологический вид. Но может ли происходить нечто подобное (если вообще это может так вот запросто происходить) без социально-психологических всплесков?

Ответ, казалось бы, очевиден: пока мы еще не стали приложением к роботам и оцифрованному миру, даже по сугубо психо-физиологическим причинам затягивающиеся ограничения могут рождать взрывы. И, честно говоря, странно видеть медиков в телеэкранах, которые делают вид, что этого не понимают.

Я не особый любитель даже самых мирных шествий и особенно толп. Толпы не для меня. Мне приятней пройтись или где-нибудь посидеть с тем, кто мне интересен. Но не все же одинаковы. Тем более молодых притягивает и масса, и круговерть впечатлений и физических контактов (отнюдь не сводимых лишь к сексу).

А ведь минувший год накрыл своей тенью даже спорт с сотнями миллионов спортсменов и болельщиков. Я понимаю, что спорт сам по себе не решает социальные проблемы и не может быть гарантом самых элементарных нравственных табу, когда даже на рефлекторном уровне представитель силовых структур просто физически не смог бы ударить женщину ногой в живот. Для действенности таких табу нужно иное. Но невозможно, не предлагая никакой серьезной замены, ограничивать и выплески энергии, и живые эмоции.

Сказанное относится не только к человеку толпы (тут страхи еще впереди), но и к человеку в строю. Силовые структуры на то и силовые, чтобы применять свою силу. Ударить где-нибудь в вытрезвителе могли и в советские годы. Но, чтобы действовать, как сейчас… И это в стране, где десятками лет осуждалось такого рода насилие против народа, где и литература, и искусство, и высочайшие нравственные авторитеты всегда были на стороне страдающих. К тому же у таких парней возможностей выплеснуть энергию, казалось бы, предостаточно. И все же это те выплески, которые не усмиряют, а наоборот, могут раздразнивать внутреннего зверя. Вот вам тема для психологов: каким образом люди теряют человеческое? И не способны ли мы сами в мире, периодически впадающем в безумстово, потерять человеческое уже в себе?

При этом все явственнее еще один фактор, начавший действовать задолго до вирусной мистерии. Этот фактор - значительная смена того, что воздействует на наши восприятия и процесс развития личности, при которых тысячи лет человеческий мозг был неразрывно связан с рукой и телом в целом. Французский христианский писатель и публицист Фабрис Аджадж завершающую часть фрагмента своих рассуждений («Не бывает плотника без чести…») начинает со ссылки на другого автора Жоржа Бернаноса, считавшего, что «цивилизацию постмодерна невозможно понять, если не принять изначально, что она представляет собой всеобщий заговор против любых проявлений внутренней жизни». Аджадж поясняет: «Эта так называемая цивилизация, которая на самом деле является кибернитизацией, противится не только жизни души, но и жизни наших рук. Когда речь идет о человеке, который не ангел, и не зверь, невозможно посягнуть на его душу, не посягнув на его руки, и наоборот... Нельзя не заметить: цифровой мир - это полумир, одновременно не внутренний и не внешний, в котором вещи не далеко и не близко, не присутствуют, не отсутствуют - мимолетные фантомы, которые нельзя схватить за руку, нельзя удержать в душе».

Здесь звучит то, что многое проясняет. И многое ставит на свои места, умеряя восторги от цифровизации и феерии информационных потоков, закруживших нас в месяцы особенно строгой самоизоляции. Помню, как один мой российский товарищ с пылом воскликнул: «Да как же это люди не ценят того, что само плывет к ним! Мировые музеи, спектакли и масса иного - все к вашим услугам. И все это вы лично получаете не выходя из дома…» А дистанционка, о которой столько споров? Ведь и она при достаточном привыкании начинает в чем-то выглядеть комфортной! Но вдумайтесь в процитированное: разве только комфорт и то, что ко всему привыкают, определяют существование человека, именно как человека?

Правда, здесь могут встать частоколом другие вопросы: а как же быть с Китаем и иными дальневосточными цивилизациями и культурами? Их самоорганизация и дисциплина не чета нашим. Но и опыт Китая - это опыт тысячелетий, насыщенный колоссальными социальными потрясениями и катастрофами. Этот опыт - Китая, Японии, Кореи (сегодня двух Корей), Вьетнама, Сингапура - уместно анализировать специалистам, а не блогерам. Опыт значимый, но не тот, который мы с совершенно иными традициями и историей могли бы, обезьянничая, целиком перенести к себе. Думаю лишь, что составляющими этого опыта являются не только жесткое принуждение и дисциплина, а и то, что позволяет умело использовать накапливающиеся избытки энергии и саму логику природных явлений. Недаром же именно в Китае родилось учение об инь и ян.