Отклик на письмо «Прочитала с недоумением и болью». «НГ» № 31 (436) от 5.08.2010 г.
Читать статью

Я чет не догоняюсь каким местом название статьи к ее содержанию относится.

Алматы, или укрепление Верное, находится в Илийском крае бывшей Джунгарии…
В самих Алматах и окрестности, в бытность мою там, я насчитал до сорока значительных и земляных насыпей…
Русские, пришедшие в Алматы, для основания укрепления, нашли на берегу речки Алматинки оставленные здесь мельничные жернова…
— Алматы, или укрепление Верное с его окрестностями // Записки Императорскаго русскаго географическаго общества по общей географии (отделениям географии физической и математической) / издан по редакциею председательствующего в географии физической Н. Семенова. — С.-Петербургъ: типография В. Безобразова и комп. Вас. Ос., 8 л., № 45, 1867. — Т. 1. — С. 255-268. — 582 с.

hedgehog2101 - это отклик на письмо «Прочитала с недоумением и болью». которое ранее была напечатано одной грамотейкой

Я так понимаю, что название статьи это пословица? ну типа аллегории

а точно ошибка "С водой выплеснули и ребенка!" куда смотрели???

просто надо делать свою историю и довай факты коверкать

Эти писаки как и комментаторы, друг другу в дискуссии на ТВ или за круглым столов в газете не могут ничего сказать, так как мозги слабоваты участвовать в этом процессе, так они неделю две пишут, исследуют и только потом в печать. Или их мозг не может факты запомнить или воодушевлены тем, что некоторые идиоты, вместо того, чтобы помочь реально своим людям и детям инвалидам, просто занимаются пустобрехом в этих ихних "абонентских" ящиках, повышая искусственный рейтинг их статеек. А на самом то деле никто ничего и не может. А базарить и делать не одно и то же..

Цитата:

г. Тихановский!Не надо использовать официальную пропагандисткую информацию Российской империи.Естественно,в таких случаях внушалось покоренным аборигенам о великой благости снизошедшей на них с попаданием в рабство к очень доброжелательным и великодушным российским завоевателям.

Кстати,даже присоединенная Казахская степь никогда не была полноценной частью Российской империи.Жители её были на особых условиях и не призывались к службе в армии.

Слепцу Тихановскому лично

В начале 1930 года Голощёкин внес еще одну директиву, которая, в сочетании с уже отмеченными явлениями, оказалась последним толчком к катастрофе. Это директива о "коллективизации на основе оседания". Голощёкин всегда негативно высказывался о казахском кочевом хозяйстве, и утверждал, что требуется ликвидировать и кочевание, и проживание в мелких аулах по 5-6 юрт. 17 декабря 1929 года бюро крайкома ВКП(б) приняло резолюцию о коллективизации и оседании казахских хозяйств, и достижении уровня коллективизации в 30% в 1930 году. Но уже в апреле 1930 года он заявил о коллективизации более 73% хозяйств.

План проведения оседания был огромный – 544 тысячи хозяйств в течение трех лет (то есть до 1934 года).Как можно судить из выступлений Голощёкина, он всерьез рассчитывал на осмотрительность своего актива, на их способность учета особенностей кочевого и полукочевого хозяйства при оседании и создании колхозов. Потом он неоднократно критиковал исполнителей за отсутствие такого внимательного подхода.

Но перед началом коллективизации и оседания у него уже не было действенных рычагов воздействия на свой актив, находившийся в аулах. Казахстан – страна большая, и тогда имела очень плохую связь и средства сообщения. Их трудно было даже проинформировать о чем-то, не говоря уже о контроле за ними. Контроль еще как-то можно было наладить вокруг городов и вдоль железной дороги, но в остальных местах активисты были предоставлены сами себе. В то же время актив уже представлял собой совокупность банд, которые пользовались крайкомовскими директивами как еще одним поводом для грабежа и злоупотреблений.Директива о коллективизации была ими воспринята как разрешение на грабеж, только теперь повальный и тотальный. Ранней весной кочевников стали срывать с зимовок и гнать на места оседания, не считаясь с падежом скота. Оседание с марта 1930 проводилось методом постановки в произвольно выбранном месте городков из юрт, выстроенных в прямые линии. Часть юрт отдавалась под скотные дворы, а их хозяев вселяли в другие юрты. В одном месте скапливалось до 300-400 юрт.

Началась повальная коллективизация скота, во многих местах имущества, личных вещей. В результате коллективизации, 87% колхозных и 52% единоличных хозяйств совершенно лишились скота, и не имели даже одного барана.

Скот исчезал с пугающей быстротой. Если в 1927 году в Казахстане было около 40 млн. голов скота, то в результате первой волны грабежа и заготовок он сократился до 29,5 млн. голов в 1930 году. При коллективизации началось отвесное падение его численности. В 1932 году в Казахстане было всего лишь 5,1 млн. голов. Основная часть его пала от бескормицы, от отсутствия ухода, но много скота было расхищено, продано, забито, в общем, разбазарено, как говорили в те времена. Разумеется, что актив, который насильно загнал кочевников в оседлые колхозы, взяв при этом значительную часть скота на свое личное пропитание, совершенно не позаботился о кормах, о сене.

Резкое падение поголовья списывали на кулаков и баев, которые якобы "разбазаривали скот", и вымещали на них злобу за свои неудачи. При этом не прекращались кампании, хлебозаготовки, а зимой 1930 года новоиспеченных колхозников заставили сдать по 10 кг шерсти с хозяйства. Остриженные овцы вскоре пали. Были и другие подобные случаи.А что же Голощёкин, знал он или нет, что происходит? Судя по выступлениям 1930-1932 годов, наполненных критикой, вполне был в курсе событий. Он неоднократно критиковал извращения, перегибы, коллективизацию кочевых аулов без подготовки, отсутствие учета особенностей хозяйства, административное принуждение и так далее. Но ничего не делал, ограничиваясь только словесными разносами. По всей видимости, он всерьез рассчитывал на сознательность своего актива. Кроме того, он подавлял малейшие попытки критики сложившегося положения, и занимался этим вплоть до снятия с поста.

Голод начался в конце 1931 года, в начале 1932 года началась массовая гибель людей, а летом он вошел в полную силу. В КазЦИК пошел поток сообщений и телеграмм о голоде, о смертях, о бредущих в города умирающих людях, о людоедстве. Осенью 1932 года во многих аулах не осталось ни одного живого человека. Габит Мусрепов находил в степи такие поселки: "Мертвый город из белых юрт на белом снегу. Заходим в одну юрту, в другую: все вещи на месте, а людей нет". По всем дорогам и на улицах городов валялись трупы умерших, Тургай оказался окружен кольцом из трупов. Мансур Гатауллин по время поездки в Каркаралинскую область в поселке Кент нашел базу для скота, забитую штабелями трупов, а потом и казан в котором варились детские руки и ноги.

Жертвами голода стали 1 млн. 750 тысяч человек казахов (42%). Другие народы тоже понесли чудовищные потери: украинцы – 200 тысяч человек (23%), узбеки – 125 тысяч человек (54%), уйгуры – 27 тысяч человек (43%). Это, конечно, неполные данные. Все народы в Казахстане пострадали от голода. В 1931 году откочевало 1 млн. 30 тысяч человек, в том числе 616 тысяч безвозвратно. Люди бежали от голода в разные стороны, кочевники Семиречья пробивались в Китай, несмотря на заслоны ОГПУ, истреблявшие беженцев из пулеметов. Сейчас потомки этих беженцев постепенно возвращаются обратно на Родину.

Уже в июле-августе 1932 даже высшие руководители Казакской АССР поняли, что произошло. Все, кроме Голощёкина. Когда в июле 1932 года получил письмо о голоде от пяти представителей крайкома (Мусрепов и Гатауллин были в числе подписавшихся), он заставил его авторов каяться на партсобрании и наказал выговором. После этого от него побежали даже самые близкие сторонники. В августе 1932 года Ураз Исаев, ближайший соратник Голощёкина, решился написать Сталину о реальном положении в Казахстане. За что в то время не брался Голощёкин, все валилось из рук. В 1930 году была создана Коммуна им. Голощёкина, которая обанкротилась, разбазарив скот и имущество на 13 тысяч рублей, и сделав убытки еще на 13,4 тысячи рублей. Поселок имени Голощёкина недалеко от Кустаная, в 1932 году вымер до последнего человека. Он же не нашел ничего лучшего, как устроить в октябре 1932 года в Алма-Ате "пир во время чумы" - помпезное празднование 12-летия республики.

В феврале 1933 года, после вмешательства Сталина, Голощёкин был снят с поста первого секретаря крайкома ВКП(б) и отозван в Москву. Вместо него был назначен Левон Исаевич Мирзоян. Ему досталось тяжелое наследство – умирающий от голода и заваленный трупами Казахстан, полный развал хозяйства. Поля с большим трудом вспахали, но зерно, по рассказу Мекемтаса Мырзахметова, весной 1933 года сеяли с самолета – семенное зерно боялись доверить людям. По указанию крайкома, людям начали раздавать скот: из колхозного стада – 470,7 тысячи голов, из совхозов – 273,9 тысячи голов, завезено – 120,2 тысячи голов. За 1933-1935 годы колхозникам было роздано 1 млн. 116,9 тысячи голов скота. На 1 января 1935 года без скота оставались 92,8 тысячи хозяйств – 18%.

Массовая раздача скота позволила подавить голод и остановить массовую смертность. Сытой жизнь после Великого джута трудно было назвать, но все же, жизнь стала налаживаться. Оставшиеся в живых стали работать в колхозно-товарных фермах, в совхозах. О возвращении к кочевью уже и речи быть не могло: не было скота, не было юрт и необходимого имущества, умерли, не передав знаний, старики, знающие секреты кочевья. Да и, похоже, люди просто стали бояться жить одним скотоводством.

Левон Мирзоян приложил огромные усилия к становлению в Казахстане зернового хозяйства, добившись массовых поставок сельхозтехники. В 1935 году Казахстан обладал парком тракторов в более чем 13 тысяч машин. Роль Мирзояна в борьбе с последствиями Великого джута, до сих пор не находила должной оценки. Ведь именно он остановил губительный голод, и ему многие казахстанцы обязаны своим рождением. Он был чутким к людскому горю, был против высылки корейцев в Казахстан, а потом был арестован и расстрелян после того, как открыто заявил Сталину и Ежову свое недовольство методами НКВД. В Алматы и Астане есть улицы его имени.

В апреле 1930 года Голощекин заявил: "Если возьмем Казахстан до Октября - я бы назвал его доисторическим Казахстаном, Казахстана не существовало". Он был так уверен в верности этой своей идее, что проводил ее в жизни невзирая ни на что, даже на гуманитарную катастрофу.

Накануне этих событий традиционное казахское скотоводческое хозяйство уже находилось в критическом состоянии, катастрофа которого была, в общем, неизбежной.

Падение традиционного скотоводства началось довольно давно, еще с введения в начале XIX века первых степных уложений, постепенного отъема у казахов лучшей земли, отрезания удобных летовок и зимовок оборонительными линиями, стеснения кочевников, введения кибиточного налога и прочих мероприятий царского правительства. Постепенное сокращение пастбищ и удобных мест продолжалось в течение более ста лет, вплоть до объявления коллективизации.

С 1866 года началось переселение крестьян из европейских губерний России в Казахстан (первые переселенцы обосновались в Акмолинской области у озера Саумал-кёль). Потом ручеек переселенцев превратился в поток. С 1897 по 1916 год в Казахстан было переселено 1,3 млн. человек[1]. Для устройства этих переселенцев у казахов отрезали лучшие земли, на которых было возможно ведение пахотного земледелия. Основная масса их осела в Акмолинской, Тургайской и Семипалатинской областях.

И до революции казахское скотоводческое хозяйство терпело огромный ущерб от джутов. С 1873 по 1917 годы, то есть за 44 года было 12 джутов[2]. В сочетании с разорительными налогами, неравноправной торговлей, обнищанием значительной части казахов, упадок отмечался и до революции. С 1902 по 1913 год численность казахского населения сократилась на 9%[3].

Военные и революционные события также внесли свой вклад в острый кризис казахского хозяйства. После восстания 1916 года в Казахстане и Киргизии, связанном с протестом против отправки на «окопные работы», у казахов было отнято дополнительно 470 тысяч гектар земли.

Революция и Гражданская война ввергла Казахстан в первую полосу бедствия. Последствиями боевых действий и продразверстки (в Казахстане ежегодно заготавливалось по продразверстке около 4 млн. пудов мяса – 64 тысячи тонн), стало падение численности скота до 20,7% к уровню 1913 года, и голод 1921-1922 годов. Голодало около 2,3 млн. человек, то есть около трети населения Казахстана[4].

Иными словами, к началу коллективизации казахское скотоводческое хозяйство уже было с подорванными силами, которому с трудом удалось восстановиться после разгрома, связанного с Гражданской войной. К концу 1920-х годов оно само нуждалось в помощи, чем могло быть источником ресурсов и объектом социальных экспериментов.

В январе 1926 года в газете «Советская степь» в статье «Помощь оседающим казахским хозяйствам» было прямо сказано, что казахское скотоводчество находится в катастрофическом упадке, и кризис его неизбежен[5].

РОДИНА
Российский исторический иллюстрированный журнал.

В конце XIX — начале ХХ века начинается активная колонизация казахских земель — в условиях примитивной агротехники в европейских регионах империи все острее ощущалась нехватка пахотных угодий. И вот на те самые земли, которые в хрущевское время были названы целинными и залежными, хлынул поток переселенцев. На этой почве стали возникать конфликты с местным населением, отголоски которых мы ощущали очень долго. Первые переселенцы, так называемые старожилы, представляла вполне здоровые слои русского и украинского общества. Они сумели быстро найти общий язык с казахами, наладить с ними взаимовыгодные формы сосуществования, осуществить творческое взаимодействие культур.

Но после столыпинской реформы в путь отправилась совершенно другая волна переселенцев. Эти люди были искренне убеждены в том, что инородцев можно до бесконечности грабить, они не считались с тем, что местные жители ведут свое, отличное от их представлений хозяйство и у них свой образ жизни. Об этих переселенцах весьма нелицеприятно отзывались и представители русской военной администрации — по их мнению, в казахские пределы под видом «туземцев-европейцев» (так именовали в те годы покорителей целины) проникает «бродячая Русь».

При этом колониальные власти были откровенно развращены, что признавали и сами чиновники. В итоге к 1916 году создалась совершенно ненормальная ситуация, от которой в первую очередь страдало мирное казахское население. Рассматривать события 1916 года в привычных нам еще недавно терминах «прогрессивный» — «реакционный», а уж тем более применять к ним классовый подход абсурдно. Необходимо помнить, что империя столкнулась в казахских степях с традиционным обществом — подчеркну, что это определение не может быть обидным: в конце концов, и тогдашняя Россия, и, к примеру современная Япония вполне могут именоваться традиционным обществом. Но когда традиционализм одного типа сталкивается с традиционализмом иного толка, выяснение отношений между этносами может выйти на примитивный уровень — одни маргиналы начинают воевать с другими. С российской стороны подобных маргиналов в Казахстане хватало несмотря на то, что в эти земли ездили и замечательные русские ученые-востоковеды, которые несли сюда светоч европейского знания. В итоге случился колоссальной силы конфликт.

Восстание 1916 года было стихийное выступление против бюрократической глупости. В годы Первой мировой войны на тыловые работы решили мобилизовать казахов и узбеков, русских же переселенцев в этих местах стали отправлять на фронт далеко не сразу. Дело в том, что в империи при ее громадном пространстве постоянно не хватало людских ресурсов. Поэтому во время Первой мировой в Россию одних китайцев переселилось два миллиона человек — их так и называли «желтая рабочая сила».

С началом войны переселенцев пришлось разоружить — 7,5 тысячи берданок были изъяты и направлены на нужды фронта. Лишившись оружия, переселенцы оказались беззащитными перед нападениями кочевников.

Казахи же пережили настоящую трагедию после того, как в петроградских канцеляриях (ни один даже самый глупый местный чиновник до такого бы не додумался) в начале июля 1916-го, в разгар сельскохозяйственных работ, да еще в момент окончания мусульманского поста, объявили мобилизацию «туземцев». Масштабы мобилизации были достаточно внушительны — по разным источникам, с сентября 1916 по март 1917 года из Туркестана было отправлено на тыловые работы от 123 до 220 тысяч человек. Объяснить широким слоям казахского народа, зачем нужны эти самые тыловые работы, было чрезвычайно трудно, да никто из чиновников и не утруждал себя разъяснительной работой. Среди казахов быстро распространились слухи о том, что их посылают на передовую рыть окопы для русских солдат. Когда же начали мобилизацию, выяснилось, что чрезвычайно трудно произвести сколько-нибудь внятный учет. Тут в привычном виде проявила себя колониальная администрация — кого-то за взятки «забывали» призвать, эти факты становились известны казахскому обществу и естественно вызывали недовольство.