Священная корова – это то, чего нельзя касаться критическим или просто непочтительным взором и словом. Сегодня очередные карнавальные пляски закружились вокруг «Матильды» и образа последнего российского царя.

Кружево масок и шутовских бубенчиков замелькало уже и на телевизионных ток-шоу. Я прекрасно понимаю, что искать в ток-шоу истину – это все равно, что пытаться найти цыпленка в яичной скорлупе. Согласен и с теми, кто прямо замечает, что подобные дискуссии становятся громыхающими хлопушками, «шутихами», отвлекающими от реальных и куда более насущных проблем. И все же остается вопрос: а есть ли место для священных коров или, иначе говоря, тех или иных табу в живой культуре, не окостеневающей в догматах и устоявшихся формах?

Я не поклонник Алексея Учителя, как режиссера. То, что видел из его творений, меня не впечатлило. Но когда в полемический гвалт вплетаются перлы вроде «кощунственно», «оскорбляет образ и такие-то чувства», то начинаешь ощущать дыхание Средневековья.

Как говорится, «я вам не скажу за всю Одессу», то есть за всю мировую культуру, но глубоко убежден, что и табу, и священные коровы сами по себе – это не выдумки ретроградов, а существенная составляющая наиболее известных нам культур. И не надо думать, что они совершенно отсутствуют в так называемых странах «свободного мира.

Но вот что и как ограничивать? Думаю, что пытаться превращать образы исторических персон в маски египетских мумий или очередные вставки в иконостасы – дело исторически бесперспективное. О том же Николае Втором и Распутине столько всего наснимали и написали… Но почему-то об оскорблении чьих-то чувств таких шумов не было. А Ленин? То он - святее всех святых, но только в новой, внецерковной редакции, то он - объект глумлении и мишень для бесчисленных критических стрел. И кто из сегодняшних крикунов гарантирует, что завтра карусель исторических образов перестанет вращаться и оценки тех или иных исторических лиц снова кардинально не поменяются?

И все-таки я лично за два табу - по крайней мере, в нашей, изрядно коррозировавшей культуре. Первое из моих табу – это мечты (увы, пока только мечты) об отказе от чересчур откровенного развешивания лапши на уши. Вы можете, раз уж очень хочется, ставить памятники кому угодно. Но если уж известно, как жестоко Иван Грозный обходился даже с верхушкой церковной иерархии, то для чего в руку монументального царя всовывать громадный крест? Это по сути то же, что и постановка воображаемой оперы, где Ленин в обнимку со Сталиным пел бы «Боже, царя храни!».

Второе табу связано для меня лично не с конкретными персонажами, а с демонстрацией болезней, боли и увечий. Поэтому, наверное, в силу причин сугубо личного характера никогда не приму сокуровского «Тельца». И не потому, что там в таком-то свете показан Ленин в завершающий период его болезни. А потому, что для меня в художественном фильме в принципе недопустимы выпуклые демонстрации духовных и физических язв. И всяческие разговоры о том, насколько талантливо подобное сделано, для меня - только уход от сути. Так эпатажно спорить здесь может только тот, кто не сидел у постели безнадежно больных, кто не видел своих родных и близких в совершенно беспомощном состоянии, смакование которого для меня – переход за границы собственно человеческого. Остальное же – уход в третьестепенное…

А есть ли табу и священные коровы у вас?