С середины 2017 года журналисты будут работать по новому закону о СМИ. Точнее сказать – обновленному, поскольку в документе кое-что вырезали и кое-что к нему прилепили в соответствии с духом времени. Окончательную судьбу медиа-закона должен решить Парламент.

Информации о новшествах закона в прессе было немного. Несмотря на явную важность каждого пункта, журналисты охотно освещали лишь то, что лежит на поверхности. Сначала бурно обсуждалась норма об официальной регистрации блогера в качестве сетевого издания. Затем - совсем недавно – необходимость регистрировать номер мобильного телефона, чтобы комментировать материалы в интернете. И первый, и второй пункты из документа исключили. Все вздохнули с облегчением. Но статьи, таящие в себе куда более серьезные угрозы, устроились в проекте вполне комфортно.

Например, статья 21 обязывает журналистов «получать письменное согласие, от лица или его законного представителя на распространение в средстве массовой информации личной, семейной, врачебной, банковской, коммерческой и иным охраняемым законом тайнам, за исключением случаев, если сведения указаны в официальных сообщениях». С одной стороны, норма гарантирует защиту частной жизни и оберегает граждан от назойливых папарацци. С другой, она полностью парализует жанр «журналистское расследование», особенно если речь идет о коррупционных преступлениях.

Статья 19 гласит: «В случае обращения гражданина или юридического лица за опровержением редакция СМИ, не располагающая доказательствами того, что распространенные им сведения соответствуют действительности, обязана опровергнуть их в том же СМИ». На первый взгляд, обывателю (особенно склонному обижаться на СМИ) все покажется логичным. Но здесь немало подводных глыб. Например, написали про чиновника, что он «недобросовестный». Человек оскорбился, пришел в редакцию и говорит – ну-ка, предоставьте мне документы, подтверждающие ваши слова. Ему показывают бумагу. Чиновник уверен, что на этом основании его нельзя называть недобросовестным, а журналист считает, что можно. Кроме того, в казахстанской практике неясно определены понятия «факты», «мнения», «оценочные суждения». Какими документами можно подтвердить мнения?

Закон предусматривает штраф за выпуск СМИ без выходных данных, «а равно с неясными, либо заведомо ложными выходными данными». Но неясность – это обычно «косяк» типографии, где иногда случаются технические сбои. Почему же надо сразу штрафовать? Вполне можно обойтись предупреждением. Ведь очевидно, что это нарушение не таит в себе никакой общественной опасности.

И, наконец, ноу-хау министерства информации – «Принципы деятельности СМИ», среди которых добросовестность, непредвзятость, объективность и справедливость; предоставление обществу разнообразной, достоверной и полной информации; соблюдение социальной ответственности; взаимодействие с другими средствами массовой информации на основе взаимоуважения, взаимоподдержки и взаимовыручки; стремление к постоянному самосовершенствованию, производству новых видов продукции.

Слова, как и их наполнение, прекрасны, спору нет. Профессиональные стандарты. С одной лишь оговоркой – это относится к области саморегулирования прессы и должно быть в этическом кодексе. Как-то нелепо смотрится в нормативно-правовом акте принцип «постоянного самосовершенствования». То есть, если не хочешь быть совершенным, значит, нарушаешь закон?

Хочется верить, что депутаты обратят внимание на все эти спорные моменты.