Странный, казалось бы вопрос. Еще недавно нас убеждали, что историю творит народ. Сейчас, как, впрочем и задолго до нас, все чаще звучат голоса, что не вообще народ, а герои, политики и полководцы… 

Не буду ввязываться в споры, а попробую задаться вопросом: а что же остается в исторической памяти и почему. Ведь для нас с вами  история – это не просто события, которые произошли за тысячелетия письменной истории человечества, а то, что мы помним. И что же мы пока еще помним из военной истории, вершившейся лет 200 или 100 назад?

Переход Суворова через Альпы. Бородино. Пожар Москвы и растворение огромной наполеоновской армии на просторах России. Если коснуться событий более поздних, вспомним драматичную для России (не к ночи будет помянуто) Крымскую войну середины 19-го века, а также русско-турецкую войну с героизмом Шипки, дорогостоящей осадой Плевны и совершенно ничтожными для России результатами - если сопоставить цели, затраты сил и результаты. Русские армии сражались, совершали описанные историками подвиги, а Британия привела свои корабли куда следует – и никаких тебе вожделенных проливов! 

Это еще как-то помнят. Но много ли мы, не специалисты в истории 19 века, знаем о том, что последовало за разгромом Наполеона в России? А ведь помимо прочего была и знаменитая «Битва народов» под Лейпцигом, в итоге которой русские армии первыми из союзнических ворвались в город. Самое любопытное - что ровно 200 лет назад, 30 марта 1814 года, войска союзников вошли в Париж. Впереди на белом коне гарцевал русский царь Александр. Да кто ж ныне об этом особо помнит? Правда, могут сказать, что со временем в Париже появился колоритный мост, связанный с именем какого-то там из русских Александров. Но какого? Легко ли вспомнить? Зато, когда мне с группой французско-казахского центра довелось побывать возле этого моста, запомнилось «украшавшее» его огромное, смачно выписанное по русски слово из трех знаменитых букв. Знай наших! 

К чему я? К тому, что даже «отстоявшаяся» история предстает в наших глазах не в соответствии с масштабностью и значимостью событий, а такой, какой нам ее обрисуют те или иные творцы анналов. И в этом процессе пересказа не надо даже особо врать. Что-то подсветите, что-то спрячьте в тень – и история для масс готова.

Что уж тут говорить о днях недавних и нынешних! Декан философского факультета МГУ В. Миронов вспоминает, что, будучи в Германии во время печальных военных событий 2008 года, он видел там кавказский конфликт совсем иным, нежели затем в России. Не только оценки, но и сами картинки, образы событий были разными. Скажем, эсенговский телезритель неоднократно видел Саакашвили, жующего свой галстук, а добропорядочный немец – нет. Но разные образы рождают и разные эмоции. Увы, эту грань реальности очень часто и ловко используют в разжигании страстей, небезопасных для мира. И как хотелось бы, чтобы мы все чаще задумывались над тем, что отдельные информационные  «кубики» еще не дают ни картины в целом, ни оснований для скороспелых суждений.