Меня недавно спросили, как я отношусь к громкому предложению Жириновского убирать иностранизмы из русского языка. Что до Владимира Вольфовича, то он – виртуоз  в искусстве превращения здравых идей в самопародию. Спорить или соглашаться с ним - все равно, что лепить пирожки из песка и пытаться тем самым способствовать наполнению наших прилавков «экологически чистыми» продуктами.

Тут лишь остается поддакнуть и  пофантазировать в духе Задорнова: монитор – глядельник,  клавиатура – пальцедав, компьютер – мозгокрут, Интернет – времяжор. Да и то с оглядкой. Заменишь гинеколога женоведом, а иной знаток воскликнет: «Стоп! Веды–то - еще от древних индусов».  И кричи потом: «Ау! Где вы, слова исконно русские или исконно казахские?» Да и без Жириновского опыт патриотической замены чужеродных слов уже был. Пытались же заменить калоши «мокроступами», но ничего путного из этого не вышло. 

Не будучи лингвистом, думаю, что проблема все-таки есть. И очень серьезная. Но слова – лишь ее симптомы. Никто же не будет сражаться за то, чтобы сберечь казахские слова «кумыс» и «юрта», либо русские (каково бы ни было их происхождение) «изба», «спутник». А почему? Да потому что они рождены нашей историей, нашим бытом и неотделимы от того, что создавали наши народы. Компьютерные же, как и многие иные технологии, созданы не у нас. И мозговать над тем, как переиначить слова телефон или автомобиль (например, на самоезд) все равно, что заставить американцев на законодательном уровне заменить слово «кумыс» на, скажем, казахколу. Так что давайте творить, тогда и свои собственные слова подберем к тому, что создано именно у нас и нами.

А как же быть с загрязнением наших языков селевыми потоками иностранщины? Думаю, что это вопрос культуры, а не юридического творчества. Всякое переломное время у нас отмечалось усиленным сбросом иностранных слов в родные языки. Вспомните хотя бы первую четверть 20-го века с его «оппортунистами», «ренегатами», «интернационалом». Думается, что слова эти не просто означали нечто, но и, подобно сегодняшним траншам, айпадам, трендам, еще и гипнотизировали, создавали вокруг произносившего ореол причастности к высшим знаниям. Козыряя «умными», «ненашенскими» словами, очень легко заменять ими и собственные мысли, и способность мыслить вообще. Естественно, что будь я депутатом, или журналистом, то стремился бы говорить именно на том языке, который наиболее понятен тем, для кого говорю. В противном случае чисто эстетически щеголяние иностранизмами напоминает мне избыток  макияжа или пирсинга на иной моднице. Но сколько над свиньей не  колдуй  в косметическом салоне, она от этого английской королевой не станет.

Важно не происхождение слов, а их предназначение: используются ли они для того, чтобы прояснять суть дела, либо оказываются мишурой, а то и служат сокрытию сути, переключая наше внимание на третьестепенное. Вот это уже не чисто лингвистическая, а острейшая социальная проблема. Если нам пудрят мозги, значит опять-таки (в который раз!) это делается не только для забавы.